Кодекс самурая

Мы молча покинули территорию аэродрома. Далеко идти не пришлось — лес начинался метрах в семистах от охраняемого периметра. Лена не задавала вопросов, терпеливо дожидаясь, когда я сам начну разговор.

— Мне кажется, настало время кое-что рассказать тебе о том, кто я на самом деле.

— Я думала, этого уже никогда не случится, — грустно улыбнулась Лена.

— Извини, но я хотел забыть свое прошлое. Я говорил, что надеюсь обрести здесь новую Родину, и это чистая правда. Вот только прошлое не хочет меня отпускать. Оно нашло меня и здесь и хочет вернуть себе.

— Рассказывай.

— Я не старообрядец и детство мое прошло совсем не в тайге. Я ни разу в жизни не охотился на зверей и птиц.

— Верю, — на лице Лены не дрогнул ни один мускул. Она продолжала неспешно идти по тропинке, глядя куда-то вдаль.

— Я вырос в большом городе. Настолько большом, что тебе, наверное, даже сложно будет это представить. Сто двадцать миллионов жителей, десятки ярусов, состоящих из сложного переплетения жилых модулей, парков, деловых кварталов и технических зон…

Лена остановилась и развернулась ко мне.

— Как он называется? — я ожидал чего угодно, только не такого вопроса.

— Боюсь, его больше нет. Он назывался Ликлата.

— Это… на Земле?

— Нет.

Я рассказал ей всё. Мне смертельно надоело врать, хоть за последний год это и стало привычным делом. Я говорил и испытывал ни с чем не сравнимое облегчение, как будто с моих плеч упал груз, пригибавший меня к земле долгие месяцы. Лена не перебивала, не задавала уточняющих вопросов, только иногда поворачивала голову и бросала на меня внимательные взгляды, а в самом конце моего рассказа она неожиданно остановилась и спросила:

— Я могу поговорить с ней? С той девушкой, которая дает тебе подсказки с Луны?

Я на секунду растерялся, но тут же получил ту самую подсказку:

— Приложи ладонь к ее уху и дай мне доступ к импланту.

Я аккуратно поднес руку к лицу Лены, погладил ее по щеке, поправил выбившийся из прически локон и накрыл ладонью левое ухо. Возникло странное ощущение, как будто кто-то тихонько щекочет мою ладонь тонкой травинкой. Лена вздрогнула. На миг в ее глазах я увидел испуг, но он быстро исчез и сменился искрой любопытства, а потом ее губы тронула легкая улыбка и с них сорвалась короткая фраза:

— Привет, Летра.

* * *

— Из твоего списка однозначное мнение у меня сложилось только по лейтенанту Игнатову и полковнику Лебедеву, — деловым тоном доложила Летра, — Игнатову ты точно можешь доверять. Он уже имел возможность тебя сдать, но не сделал этого. Когда ты корректировал огонь гаубиц Б-4 по немецкому понтонному мосту через Днепр, ты использовал сателлиты для ретрансляции сигнала. Твоя рация была неисправна и не могла работать на передачу. Игнатов обнаружил неисправность и задал тебе прямой вопрос о том, как такое возможно. Ты выдал ему в ответ отчаянный бред про свою способность в экстремальных ситуациях заставлять неисправные устройства работать. Он не поверил, но развивать тему не стал. Игнатова потом не раз допрашивали, пытаясь вытянуть из него всё о странностях, которые он за тобой замечал, но ни в одном протоколе этот случай не упомянут.

— А Лебедев?

— Тут ситуация обратная. Он к тебе относится хорошо и считает своим в доску, хоть и со странностями, но при этом его личная преданность Судоплатову в любом случае перевесит уважение к тебе, так что твоя информация точно утечет наверх. Судоплатов, конечно, тоже тебя уважает, но все равно сразу доложит Берии, а тот Сталину. Не уверен, что тебе это нужно, по крайней мере, сейчас.

— Никифоров?

— Почти наверняка побежит советоваться с Игнатовым и поступит так же, как он. Думаю, доверять ему можно, но надо держать в голове, что в определенных обстоятельствах он может не проявить нужной стойкости перед лицом высокого начальства, жаждущего новых сведений о генерале Нагулине. Тут главное внятно объяснить твоим товарищам почему кроме них никто не должен знать о тебе правду.

— Плужников?

— После выхода из Уманского котла верит тебе безоговорочно. На странности и неувязки ему уже давно плевать, но объяснить ему зачем нужно скрывать такую информацию от своих тебе тоже придется. И вот с этим у тебя могут возникнуть проблемы. Плужников сознательно пошел на службу в органы. Он искренне верит в дело Ленина-Сталина и в то, что советский строй — единственный путь к всеобщему процветанию в мире. Так что, если будешь пытаться его привлечь, десять раз подумай над аргументами.

— Кудрявцев?

— А вот он, скорее всего, пойдет за тобой не раздумывая. Судя по его разговорам с сослуживцами и прочими посторонними людьми, генерал считает тебя главной ценностью Советского Союза. Ну, после товарища Сталина, разумеется. Ему будет достаточно сказать, что информация настолько секретна, что кроме как лично Вождю ее никому разглашать нельзя. Если и не поверит, сделает вид, что так и надо.

— Майор Щеглов?