Кодекс разведчика

– Мы – не посторонние, хотя стоять будем в стороне… – тихий и вежливый голос Пулата никак не показывал, на что этот человек способен, хотя Тропилин лучше других знал, что могут офицеры спецназа ГРУ.

– Ваш статус в настоящее время? Извините…

– Оперативные сотрудники Интерпола… Работаем по банде Ханкалзорова… – сообщил Ангел. – Вместе с «Альфой»… Но «альфовцы» сейчас в другом месте… Имейте в виду, что в городе проводится большая операция…

– Такая же, как у нас? – с сарказмом спросил капитан.

– Наверное, более продуктивная, хотя и менее масштабная… Но с предполагаемой перестрелкой…

– Еще не легче…

– Но у вас в управлении, я должен предупредить особо, об этом пока знать не должны…

– Все тот же «крот»?

– Да… И работает он напрямую на Ханкалзорова…

Все трое уже заметили, как к свежевырытой могиле с разных сторон стягиваются переодетые в гражданскую одежду бойцы СОБРа. Но, кажется, и чечены что-то почувствовали или заметили. Они сначала сошлись ближе, возможно, обменялись мнениями, потом стали резко расходиться в разные стороны.

Тропилин поднял переговорное устройство, уже не опасаясь быть замеченным:

– Работаем!.. Захват!..

Группа захвата все сделала быстро и правильно. Пистолет успел выхватить только один из чеченцев. Но одновременно с этим получил удар ногой в голову. Выстрел раздался, но пуля прошелестела по безлистным ветвям дерева и ушла в небо, а на стрелявшего уже насели трое «собровцев». Двое других чеченов были сбиты с ног сразу и даже оружие достать не успели. За них это быстро сделали менты.

– Капитан Тропилин! – раздался в «переговорке» начальственный голос. – Что там у вас?

Ярослав Вячеславович посмотрел на интерполовцев и со вздохом усмехнулся.

– Захват трех вооруженных чеченцев, товарищ полковник… – невозмутимо ответил капитан. – Возможно, предотвращение террористического акта…

Ангел определил в начальственной группе человека, разговаривающего с Ярославом Вячеславовичем.

– Каких чеченцев? – Полковник Миронов не понимал, о чем речь.

– Я узнал, товарищ полковник, человека, сидевшего за рулем машины, из которой стреляли в Шторма… Здесь они, вероятно, еще в кого-то стрелять собрались…

– Не вовремя… – проворчал полковник. – В машину их… Русинова мы не спугнули? Если спугнули Русинова, тебе никто этих чеченцев не простит…

– Его здесь пока не видели, товарищ полковник… На всех наружных постах есть фотографии Русинова. При его приближении сразу доложат…

– Похоронная процессия в кладбище въезжает… Готовьтесь…

– Понял, товарищ полковник…

Чеченцев, сковав наручниками, уже сажали в машину. «Уазик» стал неторопливо выбираться с кладбища навстречу нескольким похоронным процессиям…

Выключив «переговорку», Ярослав Вячеславович досадливо рукой махнул:

– Все знают, что Русинов сюда не явится, и все друг перед другом… Комедию ломают…

– Капитан, эти парни приехали не на трамвае… – подсказал Пулат.

– Да, стоит поискать…

И он снова включил «переговорку», чтобы связаться с внешними постами…

– А нам здесь делать, пожалуй, уже нечего… – сказал Пулат и сделал жест парню на мотоцикле. – Отправимся работать в другое место…

К интерполовцам подъехали сразу два мотоциклиста…

– Думаю, еще увидимся… – непонятно было, попрощался или нет капитан Тропилин…

* * *

На кладбище Ольга ехала в автобусе-катафалке, там же, где гроб везли. Но гроб загружали сзади, и сидеть, глядя на него, было невозможно. Сиденья все были поставлены так, что невозможно было назад смотреть, хотя очень хотелось постоянно оборачиваться. Оборачиваться было можно, но долго так ехать не удавалось, шея уставала.

Ольга села умышленно подальше от Аркадия Ильича, чтобы тот не мешал с матерью проститься и не срываться на усиленное сдерживание душевных порывов. Несколько раз она поднимала голову к окну и видела, как рядом с автобусом постоянно держится Андрей. Охраняет…

Но сейчас и эта охрана казалась совсем ненужной. Сейчас все те разговоры и планы, что были выстроены вместе с отцом, а потом повторены и проработаны в подробностях с остальными – сейчас все это казалось далеким и таким необязательным, скучным, словно бы уже произошедшим давным-давно…

Ольга чувствовала усталость. Нет, не физическую, какая бывает после монотонной продолжительной работы, а усталость душевную, которая привносит во все восприятие окружающего мира равнодушие и тоску, нежелание что-то делать, что-то говорить, к чему-то стремиться. И даже Аркадий Ильич вдруг стал не тем злодеем, надевшим маску доброжелательного благодетеля, а совсем обычным человеком, прохожим по жизни, которых мимо снует всегда множество… И удивление вызвал Андрей, неотрывно преследующий автобус на своем «Харлее». Не понималось, что надо ему, зачем он едет так неотрывно и рискует, не на дорогу глядя, а стремясь в окно автобуса заглянуть.