Кодекс разведчика

– Та-ак… Набираю номер… Высылаю, значит, распечатку последних разговоров. Сначала Максим Юрьевич просится в гости к Аркадию Ильичу – это неинтересно, потом он звонит еще раз – это интереснее, через некоторое время Аркадий Ильич дает новые задания Бислану Ханкалзорову – это уже более чем любопытно не только для нас, но и для тебя. Для тебя особенно… Исходя из логики, возможно предположить, что задания эти являются следствием беседы братьев. Прочитайте, примите меры, потому что меры принимать надо, и не только меры по собственной защите… Ты поймешь, о чем я… Но… Касательно второго звонка и третьего… Меры эти должны быть настолько аккуратными – вот меня особо предупреждает Басаргин! – чтобы не спугнули Ханкалзорова. Ни в коем случае не передавать информацию напрямую – ищи пути сбоку, и ни в коем случае не афишировать нашего присутствия в деле, причины такой категоричности поймешь из распечатки… Ты уж, Иван Сергеевич, извини, но поимка Бислана на весах правосудия значительно перевешивает задачу твоего оправдания. Твоя задача – просто попутный груз в общем поезде антитеррористических проблем… Понимаешь?

– Обидно, Виктор Юрьевич, почти до слез, но я принимаю даже это… – из его болтовни я главное все же уловил.

– Пополнением как, доволен?

– Вполне… Еще бы не быть довольным таким пополнением…

– Тогда принимай сегодня вечером спецрейсом еще троих – вылетает сам Басаргин, с ним Ангел с Пулатом… Ты же их знаешь?

– Помню слегка… Как и вас, по Афгану… Потом только мимоходом встречались…

– И то хорошо, что встречались. Они вас не стеснят, пить, есть и спать не попросятся… С ними команда – шесть парней из «Альфы» во главе с генералом Астаховым. Их примут и разместят в гостинице ФСБ, наши вместе с ними. Басаргин сам с тобой свяжется… А сейчас принимай факс, запускаю… Появятся новости, я позвоню…

Факс тут же оповестил меня своим звонком, что Доктор Смерть соединился, запищал, как осенняя муха, и начал прием. Ольга уже привычно подбирала листы. Их оказалось немного. Один лист первого разговора, один лист второго и три листа третьего. Ольга, как обычно, первой пробежала глазами текст, передала мне и задумалась, обхватив ладонями щеки.

– О чем печаль? – дожидаясь, пока распечатка до него дойдет, поинтересовался Сохно.

– Оказывается, я совершенно не знаю людей… – призналась она с грустью. – Столько лет Аркадий Ильич прожил с нами, и я не видела, что он смертельно болен… Настолько болен…

– Болен? – спросил Кордебалет, читающий распечатку вместе со мной.

– Это, наверное, психическая болезнь… Не может же нормальный человек постоянно, изо дня в день, из часа в час прикидываться добрым, заботливым… Не может он терпеть рядом с собой людей, которые ему совершенно не нужны… Или он в одном месте был одним, в другом месте был другим? Но это же тоже ненормально… Это самому человеку очень трудно, это изматывает… Мне даже жалко его, честное слово, немножко жалко… И маму, и себя жалко, и его тоже жалко…

– Вот уж жалость здесь проявлять совсем недопустимо… – сказал я категорично. – Защитники природы тоже жалеют волка, считают его санитаром… Только до тех пор, пока сами с ним не столкнутся… Волк, забравшись в овчарню, убивает сначала одну овцу – только потому, что он голоден, а потом и всех остальных, попутно… Но только одну убитую уносит… Остальных убивает просто по привычке… Инстинктивно… У Аркадия Ильича болезнь налицо – стабильный волчий синдром… Он готов убить всех, кто оказывается рядом, даже тех, кто ему помогает… И жалости при этом не испытывает… А особо опасным он станет, когда почувствует, что его со всех сторон обложили… Это уже будет синдром затравленного волка… Тогда он будет желать убивать всех, кто под руку попадется, и своих, и чужих, без разбора, только от лютой злобы… Самое опасное животное… Чрезвычайно опасное… И потому подлежит уничтожению…

– Но ведь это же болезнь… – настаивала Ольга.

– Болезнь… – серьезно согласился улыбчивый Сохно. – И от этой болезни есть только одно лекарство – пуля… Доктор Смерть пропишет…

– И этой болезнью болен не один Аркадий Ильич… – добавил Кордебалет. – Точно так же поведет себя и Бислан Ханкалзоров, и его окружение… И нам следует к этому подготовиться, чтобы не дать волкам пускать в ход зубы…

Кордебалет отошел от меня, а за спиной встали Согрин с Сохно, стали читать в то время, когда я уже в третий раз перечитывал распечатку. Первый разговор, как Доктор Смерть и предупредил, интереса не представил, зато второй и третий оказались очень даже любопытными, особенно третий, на котором я и задержался:

«– Бислан, это опять Аркадий…

– Это не Бислан, это Ваха… У нас голоса похожи… Бислана тебе надо?

– Позови…

– Аркадий, ты почему продаешь в своих магазинах такую плохую водку? За такую водку чайником по морде бить надо… Я попробовал, очень на тебя обиделся…

– Потому, что ты, Ваха, привозишь мне такую… Я вот не пробую и не обижаюсь на тебя…

Хохот Вахи…

– Вот, Бислан пришел, передаю ему трубку…

– Ты, Аркадий, ни днем ни ночью не спишь? Что опять?

– Я, Бислан, отсыпаюсь, когда мне время позволяет… Как у тебя дела?