Кодекс ордена

Девушка пыталась думать о цели, о гибкости и других уроках антима, но единственным, что сидело сейчас в ее голове, оставался урок о том, что люди с чувством превосходства над другими представляют для мира угрозу.

Кто она такая, чтобы решать кому жить, а кому умереть? Не воин и не палач, всего лишь ученица, девушка которой помогли стать волшебницей, рассказали, как пользоваться силами демонов из иных колец мироздания.

Губы мужчины дрогнули и от серых холодных стен эхом отразилась тихая песня. Он пел едва слышно, однако Лани сразу же поняла мотив и зажмурилась от досады и ненависти к Лаурфу, Зенаре и всему этому проклятому дому.

Мужчина пел гимн Ланкарии.

Она слушала его и чувствовала, как по лицу ручьем катятся крупные слезы. Ее губы шевельнулись в такт его и Лани запела в унисон.

Услышав это, пленник запел чуть громче и почти две минуты они исполняли главную песню Ланкарской армии. Песню о чести, долге и доброте.

Наконец наступила тишина и Лани спросила:

— Скажите, Вы знали Кристофа де Круайен?

Мужчина покачал головой.

Тогда она тяжело вздохнула и сказала о том, что чувствовала, о том, что не сказать не могла:

— Я думаю, мы никогда с Вами больше не встретимся, потому что Ваша дорога к ангелам, а меня однажды заберет к себе мой демон. Я надеюсь, что Вы сможете меня простить и хочу, чтобы Вы знали — я здесь такая же пленница, как и Вы. Но когда-нибудь эти люди нам за все ответят.

На лице мужчины появилась легкая улыбка и он кивнул.

Крупицы силы взятые для простого, но быстрого заклятья.

Уже знакомые наизусть слова.

Огненный дротик в руке.

Бросок.

Он умер быстро, однако его тело едва не разорвало надвое. Из-за огромного мистического заряда любые заклинания принимали свои наисильнейшие формы.

Дальнейшие события подернулись для Лани какой-то мутной серой пеленой, в которой она с трудом осознавала себя саму.

Зенара отвела ее в просторную комнату в верхней части дома, где уже находились другие девушки, Лаурф и неизвестный старик в просторной светлой рубахе и очками с тонкой оправой. Охранники сносили в помещение тела убитых людей. Тел было пять и все они оказались искалечены по-разному. В одном из них девушка узнала мужчину, певшего гимн, и догадалась, что эти тела требовалось для проведения какого-то ритуала.

Между тем она смотрела на все как бы со стороны, почти не испытывая никаких чувств и не слыша собственных мыслей. Наконец, Лаурф вышел на середину комнаты, оказавшись перед своими ученицами и заговорил, чем и вывел Лани из этого странного оцепенения.

— Я знаю, что все вы были родом из весьма состоятельных или по меньшей мере не бедных семей, — он недовольно поморщился, разглядывая девушек и продолжил после небольшой паузы. — Но была ли хоть одна из вас в настоящем цирке? Там, где львы обучены прыгать в огненные кольца, катают на своих спинах наездников и поджимают хвосты от одного лишь только вида жесткой кожаной плети в руках дрессировщика. Любой молодой маг подобен такому льву в толпе людей, голодному и готовому рвать в клочья ради утоления своего аппетита. Вы уже показали свои когти и клыки, доказали, что умеете ими пользоваться и сегодня ощутили вкус человеческой крови. Так что, с этого дня мы переходим к вашей дрессировке, чтобы научить вас скалить пасти не тогда, когда вам захочется, а лишь тогда, когда вам прикажут. Однако, льва достаточно посадить в клетку и бить палкой, каждый раз, когда он позволяет себе лишнего. Для мага же существует лишь одна такая клеть — руна Минерталя, — Лаурф подошел к старику, и повелительно положил ему руку на плечо. — К счастью для вас, мои львята, есть способ поставить эту руну не навсегда, а на восемь-девять месяцев. После этого она разрушится на вас сама собой и к этому времени вы уже будете готовы ко встрече со своим господином. Приступай, Готье.

Старик молча кивнул и вывел к противоположной стене Диану, взяв ее за руку. Быстрыми, но аккуратными движениями он спустил с девушки платье по пояс, в его руке блеснул скальпель, и он легонько кольнул им левое запястье волшебницы, как раз там, где у нее стояла метка демона.

Собрав несколько капель крови в стеклянную пробирку, Готье бережно перевязал руку девушки бинтом, а затем отправился в угол комнаты, где лежали сложенные рядом друг с другом мертвые тела. Забрав немного крови от одного из трупов он сел за широкий стол, уставленный множеством пробирок и реторт, и принялся производить не понятные для Лани манипуляции с кровью и голубым, чуть светящиеся мелким порошком.

Вскоре он вернулся к Диане, держа в руках круглую деревянную подставку наподобие палитры и кисть. Уже примерился было начать нанесение руны, но отстранился от девушки и сказал:

— Прости, милая, ты не могла бы чуть поддержать свою левую грудь? Мне самому не сподручно, да и как-то невежливо.

Диана невозмутимо выполнила просьбу старика, и он начал выводить ей затейливый круглый узор на теле, вскоре оформившийся в подобие темной печати, размером с кулак.