Кодекс ордена

Он старался говорить мягко и согреть ее хотя бы своими словами, но девушка молчала, все так же глядя прямо перед собой и лишь ее крупная дрожь давала Иовану понять, что пленница еще жива.

Мужчина тяжело вздохнул и отполз в другой угол клетки. Без теплой верхней одежды он и сам рисковал замерзнуть за ночь, а потому решил занять себя хоть чем-нибудь.

В округе горело несколько костров и виднелось множество палаток, однако людей среди них было совсем не много. То ли битва в долине все еще кипела, то ли ассийские войска начали отступление, а генералы Рейха решили их нагнать. Потому Иован, чуть пошарив по клетке руками, нашел самый слабый ее прут и принялся незаметно раскачивать его в надежде переломить.

Он думал, что все это тщетно, ведь раз его оставили не связанным, значит вот-вот должны прийти, чтобы утащить на допрос. Однако, время шло, голоса в лагере стихали, а у клетки так никто и не появлялся.

Чуть в стороне, насколько позволяла разглядеть ночная мгла, находилось еще несколько клеток. Пара из них оставалась пустой, зато остальные пять или шесть оказались плотно забиты окоченелыми трупами. Некоторые тела были облачены в военную экипировку, но большая часть имела разномастную гражданскую одежду. Впрочем, часть тел одежды не имели вовсе, насколько сумел разобрать Иован, в основном они были женскими.

Возле одной из клеток стояла пара Рейховцев, судя по нашивкам и хорошей броне — офицеры, а стало быть, чистокровные, потому, как только они могли занимать руководящие должности в армии. Воины что-то обсуждали между собой, но вот один из них подвинулся и случайно коснулся торчащей замерзшей руки. Он отпрыгнул, а затем, увидев причину своего испуга, принялся хохотать. Продолжив разговор с товарищем, рейховец, одним ударом сапога, переломил конечность, подобрал с земли руку и как ни в чем не бывало сунул ее обратно внутрь клетки.

Иован продолжал свою работу. Вскоре один из прутьев начал поддаваться, но, когда он уже решил, что ему улыбнулась удача, трое солдат принялись разбивать неподалеку палатку и разводить костер. Мужчина прикинулся спящим и не меньше двух часов ему пришлось слушать обычный солдатский треп о жизни после службы, женщинах, вине и о том, как лучше мухлевать, играя в карты.

Наконец, солдаты отправились спать и, совсем уже продрогший воин, вернулся к своему занятию.

Расшатывать прутья приходилось теперь очень осторожно, чтобы их скрип или треск не привлек внимания спящих. Это оказалось не так-то просто и первоначальный план переломить их вскоре пришлось оставить. Совершенно уже не чувствуя пальцев рук, Иован начал перетирать отломленным колышком канаты, которые связывали прутья. Толстая замерзшая пенька поддавалась очень плохо и все же, часа через три, мужчина смог осуществить задуманное. Один из горизонтальных прутьев лежал на земле оставив достаточный лаз для того, чтобы покинуть клетку.

Не смотря на жуткий холод, сковывающий тело, Иован улыбнулся и обернулся в сторону девушки.

Ночная мгла уже начинала понемногу отступать, готовая смениться рассветными сумерками, а догорающий неподалеку костер почти не освещал окрестностей, и все же он увидел.

Девушка смотрела теперь не просто перед собой, а на него, и на ее абсолютно белом от холода лице застыли льдинками слезы.

Иован проглотил подступивший к горлу ком, медленно приблизился к ней и обнял. Она была уже мертва, так и не дождавшись его помощи, а может быть и вовсе на нее не надеясь. В этой смерти ему чудилась скорая гибель его страны, а может и целого мира, от того, что воинам, подобным ему не хватило сил и умения остановить нависшую угрозу.

— Прости меня, милая, — прошептал Иован, стягивая с девушки свой полушубок, дрожащими от холода руками. — Надо было дать тебе зелье, но ведь я и сам не думал… Не верил, что получится. Прости. Ты наверно уже в святом круге и когда-нибудь мы там с тобою встретимся, где я попрошу у тебя прощения снова… но так, чтобы ты услышала.

Он уже собирался было отвернуться, не в силах смотреть в ее глаза, как вдруг рот девушки резко распахнулся, с хрустом ломая замерзшую на лице кожу, и жутко задвигался, исторгая из себя шипящий хор потусторонних голосов:

— Молот упал на цветок, чтобы поглотить звезды. Но паук уже близко. Пламенная гусеница сгниет заживо в его лапах или выжрет кокон, призвав пустоту ушедших в забвение. Человек из снега и стали может обратить ее бабочкой, если отыщет в почерневшем городе.

Глава 2

Скрип колес экипажа и теплый шерстяной плед навевали Лани мысли о доме. Вот уже два дня как они ехали в небольшой городок на юго-востоке Ланкарии, под названием Люви. Именно там и должно было продолжиться обучение.

Волшебнице, на удивление, так и не удалось ни разу побеседовать со своим куратором, он вообще показался ей человеком холодным и отстраненным, погруженным в какие-то свои важные и серьезные дела. Лани, в свою очередь, не настаивала на разговоре и решила, что именно таким и должен быть настоящий высший маг, иметь сотни разных хлопот, даже вдали от дома.