Кодекс честного вора

И «хозяин», по ходу, сказал. Утром в другую камеру перевели Рода, после обеда выдернули Бертолета и Шкета. Король остался без своей свиты. Глядя на Григорьева с его военщиной, Сергил чувствовал себя голым королем. Так хорошо все было, и вдруг почва ушла из-под ног.

Воры тоже могли влиять на погоду в тюрьме – разгонять ветра, разводить тучи, но для этого нужна техника. А Сергил ничем таким не обладал. Он смог наладить связь с другими камерами, вышел на воров, на «смотрящего» по тюрьме, от них пришел прогон, подтверждающий всю полноту его привилегий. Но при этом за ним признали только власть над камерой, а он хотел «смотреть» за всей тюрьмой. Сергил выдвинул претензию, и Резвый взял паузу. Сход по тюрьме нужно собирать, решить вопрос, но пока никаких движений… В общем, он сам создал ситуацию, и теперь не имел морального права обращаться за помощью к «смотрящему». Можно повлиять на самого «хозяина» – денег ему с воли заслать или даже предупредительный наезд организовать, но пока ничего не получается. И начальник тюрьмы человек новый, и его зам по оперативной части тоже здесь недавно – нет у Сергила конов к ним. Казбек пытается навести мосты, но пока голяк… Давиду можно позвонить, вдруг у него есть рычаги, которыми можно изменить ситуацию, но на это нужно время, а тучи сгущаются. День еще не закончился, а Сергил уже остался без свиты.

Но, может, зря он бьет тревогу? Не так уж и агрессивен Григорьев со своими вояками. Не пышут они злобой, не рвутся в бой. Зачем им это? Был прогон, теперь они четко знают, кто такой Сергил, и какой спрос за него будет. А кому нужны проблемы?

Но и на контакт майор не идет. А Сергил не отказался бы от его поддержки. Сам он ему не предложит, гордость не позволяет, но если вояки сделают шаг навстречу то, возможно, сделка состоится…

В таком ключе думал Сергил, когда в камеру заехали два новичка. Один армянин, другой русский, оба внушительного вида, важные, степенные. И на Сергила они смотрели недружелюбно, казалось, будто что-то про него знали.

Сергил принял их, поговорил. Оказалось, что и тот принадлежал к блатной касте, и другой.

– Слышал я про тебя, Артык, – глядя на армянина, невесело сказал Сергил.

На Кирсана он тоже посмотрел с подозрением. Не слышал он об этом пацане, но понял, что с Артыком он заодно. Это ему и не нравилось. Артык не был еще законником, но стоял на положении в системе Деда Хасана. В доминирующей системе. Он чувствовал за собой силу, поэтому мог и предъявить, если вдруг за этим и пришел. Не зря же Сергила весь день одолевало предчувствие грозы. Сначала ветер перемен создал зону низкого давления вокруг него, теперь вот появились грозовые тучи. А еще Григорьев со своими вояками в затылок дышит.

– Так и я слышал про вас, Сергил Гурамович, – вроде бы на «вы», но как-то без особого почтения сказал Артык.

Молодой он еще, тридцати нет, а уже почти лысый. Плешь всю голову съела. А голова крупная, тяжелокостная, черты лица грубые, будто топором рубленные. Приплющенные уши борца, мощная шея, сильные покатые плечи. Кирсан выглядел не так внушительно, не было в нем борцовской мощи, но внутри чувствовался стальной стержень и сильная сжатая пружина. Сергилу казалось, что эта пружина уже снята с предохранителя.

Хотел бы он взять этих двоих к себе в свиту, но ведь не для этого они здесь появились. Сергилу еще не предъявили, а он уже чувствовал дыхание грозы.

– И я слышал. Говорят, ты какую-то девчонку «залохматил», – резко проговорил Кирсан.

Пружина еще не разжалась, но в ней уже что-то щелкнуло. Сергил закрыл глаза и сжал зубы. Потемнели тучи, сгустились, загрохотали.

– Так это правда? – спросил Артык.

– «Мусорская» это правда, – с возмущением глянул на него Сергил. – Подставить меня «мусора» хотят, а ты веришь. Откуда ветер?

– Ну, ходят слухи…

– Какие слухи? Если ты вор, ты должен прогонам верить, а не слухам. Прогон был?

– Нет, прогона не было, – покачал головой Артык.

– Да, но статья есть, – усмехнулся Кирсан.

Сергил прокатился по нему тяжелым взглядом, но парень этого как будто и не заметил. Не сжался он внутри, не просел под взглядом. И в лице не изменился, разве что усмешка стала жестче.

– Это не статья, это подстава!

– Тебя с бабы сняли, а ты говоришь, подстава.

– Это моя баба! И я с ней уже давно.

– А зачем ее тогда усыпили? – не сдавался Кирсан.

Он нарочно заехал в камеру, чтобы спросить с Сергила. И он знал, в каком положении находился вор, поэтому и вел себя борзо. Знал, что Сергил мог рассчитывать только на себя, зато за ним сила – и Артык, и Григорьев со своей гвардией. Кто-то сдал Кирсану все расклады, и непонятно, кто ведет игру против Сергила – или Тартаков со своими связями в МВД, или «смотрящий» по тюрьме, который не хочет делиться с Сергилом властью. А «смотрящий», он из одного течения с Артыком.

– «Мусора» меня на «лохматую» статью раскрутить хотят, – вспылил Сергил, – а вы под них подписываетесь, нельзя так.

– Кто под ментов подписывается? – потемнел от злости Кирсан. – Ты, Сергил, вор уважаемый, не вопрос, но за базаром следи!

– Да нет, пацан, это ты попутал!