Кодекс чести

Свет в той комнате не горел. Открыв дверь, Грек шагнул к окну в тот самый момент, когда Туманов открыл дверь в прихожей. Грек услышал громкий голос майора:

– Стоять! Милиция!

Потом возню. В какой-то миг это его отвлекло, а когда он повернулся обратно к окну, то увидел, как оконная рама резко открылась, и в комнату запрыгнул человек.

Квартира, оставленная Ваняшину в наследство, находилась на первом этаже. Причем, дом был построен таким образом, что подошедший человек, мог вытянуть руки и свободно достать до карниза. А для человека натренированного, взобраться на низкий карниз не составит труда. Скорее всего, сейчас произошло подобное. Пока позвонивший в дверь, отвлекал Туманова с Ваняшиным, некто другой набросился на Грека.

В темноте в руке у нападавшего, Сан Саныч разглядел нож. Лезвие холодной стали, чуть блеснуло, наполняя душу Грека неприятным ощущением. Если ничего не предпринять, это лезвие может оказаться в груди Грека прямо сейчас. Теперь самое уместное в этой ситуации, взять этого гада на мушку.

Но только Сан Саныч сунул руку к левой подмышке, где у него в кобуре был «Макаров», как ворвавшийся в квартиру человек, с левой руки заехал Греку в челюсть, да так, что капитан отскочил к столу, навалившись на него спиной и опрокинув стоящую с цветами вазу на пол.

– Стоять, милиция! – выкрикнул Грек с воодушевлением нечто похожее на то, как солдаты при наступлении орали традиционное «ура». Им в атаке это помогало. Но Сан Санычу Греку не помогло. Увидев, как над ним вознеслась рука с ножом, он вместо наступления попятился назад, прячась за стол, чтобы противник не достал его. И это помогло. Лезвие ударило в стол. А сам Грек тем временем успел выхватить свой пистолет. Быстро передернул его.

– На кого прешь, сука? – прокричал Грек, выставив руку с пистолетом перед собой. Увидел, как тот с ножом сразу остановился, больше не пытаясь, нападать. Это Грека даже немножко развеселило.

– Какой ты сразу смирный стал. Что, обосрался? А ну, на пол! – приказал Грек и, направив ствол пистолета чуть в сторону, нажал на курок. Хотел напугать нападавшего, чтобы тот сделался более послушным. Попробуй тут посопротивляться, когда возле уха пуля просвистит.

Но к огромному удивлению Грека, выстрела не последовало, отчего капитан, не ожидавший этого, растерялся. Зато нападавший сразу не упустил возможность воспользоваться ситуацией. Сначала Грек увидел на его наглой роже довольную улыбку, которая лично для Сан Саныча не означала ничего хорошего. В следующий миг левая рука нападавшего сжалась в здоровенный кулачище, сделавшись по размеру примерно с лицо Грека. При виде такого кулака, Грек втянул голову в плечи, ожидая удара. Но нападавший не то, чтобы пожалел усатую физиономию Сан Саныча, скорее его заботил пистолет в руке капитана. Он и стал мишенью для мощнейшего удара, после которого отлетел в угол комнаты под диван.

Теперь Грек испытывал то же самое, что испытывает мальчик перед девочками на уроке физкультуры, у которого во время выполнения сложного упражнения на штанах лопнула резинка, и они упали вместе с трусами. В первое мгновение он испытывает беспомощность, тут же сменяющуюся стыдом. До стыда у Грека не дошло, а вот беспомощность сейчас усатый капитан испытал в полной мере. И потому что есть силы, закричал:

– Леша! Помоги! – При этом он как мог, пытался увернуться от ножа нападавшего и раза три успел обежать вокруг стола, при этом, внушая себе мысль, что просто так он этому гаду не поддастся, и будет защищаться до последнего.

– Зубами буду тебя рвать, – прохрипел Грек, увернувшись от очередного удара, который скорее наносился не с целью поражения, а с целью загнать жертву в угол комнаты, из которого ей уже некуда будет деться. Тогда там ее и можно добить. Наверное, так рассуждал нападавший, оттесняя Грека.

Видя, что теперь деваться ему некуда, а приемы самбо, которые им показывал инструктор на занятиях по физподготовке, ни к чему путному против такого громилы не приведут, Грек завопил:

– Лешка, мать твою! Он меня убьет.

На спасение Грек уже и не надеялся. Зажатый в угол между тумбочкой и гардеробом, капитан почувствовал себя жертвенным барашком, над которым вот-вот должен свершиться великий обряд. Пожалел о пистолете. Окажись бы он сейчас в руках, можно было б всадить в этого громилу пару пуль, чтоб знал, сука, как кидаться с ножом на опера. Но пистолета в руках у Грека не было. Оставалось сожалеть. И капитан уже был готов мысленно проститься и с майором Тумановым и приятелем Лехой Ваняшиным.

От прозвучавшего в маленькой комнате выстрела, Грек вздрогнул и заметил, что человек стоявший в двух шагах от него с поднятым для удара ножом, вдруг отшатнулся и стал валиться прямо на него.

Возле открытой двери в комнату стоял лейтенант Ваняшин с пистолетом в руке.

– Грек, ты жив? – спросил Ваняшин, дотянувшись рукой до выключателя.

Яркий свет от пяти-рожковой люстры осветил комнату.

– Жив, – ответил Грек, отступая от здоровенного парня, который как оказалось, был ранен. Выронив нож, он рухнул на угол кровати, зажимая рукой рану на груди.