Кодекс чести Вустеров

- Мне кажется, вы несправедливы к мистеру Пинкеру, сэр.

- Что?

- Я уверен, джентльмен находится под впечатлением, что вы согласились ему помочь исключительно по доброте душевной, чтобы выручить из беды старого друга.

- Думаешь, она ничего не сказала ему о записной книжке Гусика?

- Я в этом убеждён, сэр. Я пришёл к данному выводу, наблюдая за поведением мисс Бинг.

- А я ничего такого в её поведении не заметил.

- Когда вы собирались упомянуть о записной книжке, сэр, мисс Бинг явно смутилась. Она сразу заговорила на другую тему, испугавшись, что мистер Пинкер начнёт расспрашивать, о чем идет речь, и, узнав факты, заставит её поменять решение.

- Прах побери, Дживз! По-моему, ты прав.

Я попытался вспомнить сцену, о которой говорил Дживз. К гадалке не ходи, сметливый малый в очередной раз попал в самую точку. Стефи, хоть и принадлежала к числу девиц, сочетавших упрямство армейского мула с ледяным insouciance замороженной рыбы, разнервничалась как чёрт-те что, когда я начал объяснять Свинке причину моего пребывания в её спальне. К тому же она постаралась как можно скорее от него избавиться, действуя так же неуклюже, как неказистый вышибала в баре, выставляющий за дверь пьяного громилу.

- Ну и дела! - воскликнул я, с уважением посмотрев на Дживза.

Со стороны балкона донесся приглушённый звук падения чего-то тяжёлого, и через несколько секунд в комнату вошла Стефи.

- Гарольд свалился с лестницы, - весело сообщила она. - Ну, Берти, надеюсь ты всё уяснил? Этой ночью тебе придётся попотеть.

Я достал сигарету и не торопясь закурил.

- Минутку, - сказал я. - Не спеши. Осади коней, юная леди.

Сами понимаете, я говорил с такой уверенностью, что Стефи прямо-таки опешила. Она моргнула и вопросительно на меня посмотрела, а я глубоко затянулся и небрежно выпустил дым из ноздрей.

Если помните, в рассказе о моих и Огастеса Финк-Ноттля приключениях в Бринкли-корте, я упоминал, что читал в каком-то историческом романе об одном типе, - то ли он был вождём краснокожих, то ли итальянским мафиози, - который, желая поставить на место зарвавшегося собеседника, лениво опускал веки и стряхивал пылинку с безупречных кружевных манжет. Если память мне не изменяет, я также говорил, что добился потрясающих результатов, в точности копируя этого типа. Именно так я сейчас и поступил.

- Стефи, - сказал я, лениво опустив веки и стряхивая пылинку с безупречно белого манжета, - я попросил бы тебя вернуть мне записную книжку.

Её недоумение усилилось. Ежу было ясно, Стефи пребывала в полной растерянности. Она не сомневалась, что Бертрам находится у неё под каблуком, а он вдруг взбрыкнул как разгорячившийся двухлетка и пустился вскачь.

- Что ты имеешь в виду?

Я опустил веки ленивее прежнего.

- Смею предположить, - ответил я, продолжая небрежно стряхивать пылинки, я выразился весьма понятно. - Мне нужна записная книжка Гусика, причём немедленно и без лишних слов.

Она поджала губы.

- Получишь её завтра: если Гарольд доложит мне, что ты был паинькой.

- Я получу её сейчас.

- Ха, и ещё раз ха.

- Твои хаханьки волнуют меня как прошлогодний снег. Повторяю, я получу её сейчас. А если нет, я пойду к старине Свинке и всё ему выложу.

- Что ты ему выложишь?

- Я всё ему выложу. Не сомневаюсь, он находится под впечатлением, что я согласился ему помочь исключительно по доброте душевной, чтобы выручить из беды старого друга. Убеждён, о записной книжке Гусика ты и словом не обмолвилась. Я пришёл к данному выводу, наблюдая за твоим поведением. Когда я собирался упомянуть о записной книжке, ты смутилась. Ты сразу заговорила на другую тему, испугавшись, что Свинка начнёт расспрашивать, о чём идёт речь, и, узнав факты, заставит тебя поменять решение.

Её глаза блеснули, и я понял, что Дживз был прав на все сто.

- Глупости, - сказала она, но явно неуверенно и с дрожью в гол.

- Да? Ну, тогда я пошёл. Поговорю со Свинкой.

Я сделал несколько шагов в сторону двери, и, как и ожидалось, она умоляюще меня окликнула.

- Нет, Берти! Не ходи!

Я вернулся.

- Ах вот как! Значит, ты признаешь, что Свинка ничего не знает о: потрясающее словечко, которое употребила тётя Делия, разговаривая о сэре Уаткине Бассете, пришло мне на ум, - :твоей гнусности?

- Не понимаю, почему гнусности.

- Зато я понимаю. И Свинка тоже поймёт, когда изложу ему суть дела, потому что из нашего викария высокие моральные принципы так и сыплются. - Я вновь сделал ш. к двери. - Ладно, мне пора.

- Берти, подожди!

- Ну?

- Берти, миленький:

- Я тебе не миленький. Тоже мне, нашла миленького! Никакие миленькие тебе не помогут. Поезд ушёл.

- Но, Берти, миленький, я должна тебе всё объяснить. Конечно, я не посмела рассказать Гарольду о записной книжке. Он закатил бы мне жуткий скандал, обвинил бы во всех смертных грехах, да я и сама понимаю, что сыграла с тобой злую шутку. Но что мне оставалось делать? Разве был другой способ заручиться твоей помощью?

- Можешь не сомневаться, не было.

- Но ведь ты нам поможешь, правда?

- Даже не надейся.

- Я так на тебя рассчитывала:

- Само собой, но твои расчёты не оправдались.