Кодекс чести

— Я ничего противу ваших сродственников не имею, почтенный Антон Иванович, однако рассудите по справедливости, негоже приводить табун лошадей в семейный дом, когда снимаешь всего полфлигеля.

— А нет ли у вас Модест Архипович каретного сарая и конюшни? — перебил я излияния домохозяина.

— Как не быть, — ответил он. — Не то чтобы хоромы какие или специально, но за отдельную плату оченно можно постараться и предоставить для удовольствия, ежели господа благородные и с понятием.

— Это оченно разумно, особливо ежели при артикуле и параграфе и по уложению от Высочайшего Изволения, а токмо же во избежание и на законном основании, как вы изволили ответствовать, как персона и по умолчанию, — значительным голосом и без тени улыбки на лице, понес я несусветный вздор, весьма строго глядя на опешившего Модеста Архиповича.

— Уильяма Шекспира и Антония Страдивари изволите знать? — продолжил я наезжать на корыстолюбивого толстяка.

— Никак нет-с, — почтительно ответил он.

— А Петра Ивановича Добчинского?

— Не имею чести-с,

— Плохо. Государь знает, а вы не знаете! За такое не похвалят!

— Виноват-с, — убитым голосом покаялся Модест Архипович.

— Может быть, вы знаете хотя бы судью Ляпкина-Тяпкина?

— Милостивый государь, помилуйте сироту, не погубите, не знаю я судью, я отец семейства и со всем моим почтением…

— Ну, ладно, иди, братец, устраивай лошадей и не забудь распорядиться овса им задать, а я посмотрю, что для тебя можно сделать.

Хозяин вымучено улыбнулся и поспешно удалился. Антон Иванович, глядевший на меня во все глаза во время нашего загадочного диалога, прыснул:

— Где это ты, внучек, таким словам научился и чего это за ахинея была?

— Не ахинея, а околесица, — поправил я. — А научился в священном писании. Помнишь, как начинается Библия? «Сначала было слово, и слово было у Бога».

— Ну, ну, не кощунствуй, пожалуйста. Тем более что так начинается не Библия, а Евангелие от Иоанна. Только причем тут Писание и бедный Модест Архипович?

— Всё очень просто, — охотно пояснил я, — для твоего Модеста, как для большинства людей, слово в чем-то священно. Обрати внимание, как он изъясняется: мутно и замысловато. Так вот, для него всякий, кто говорит еще непонятнее, чем он, да еще с казенными словами, — начальник. А начальства у нас все бояться, так как неизвестно, какую пакость оно может сделать, тем более непонятно, за что и как

— А кто такие, которых ты называл?

— Один великий драматург, другой скрипичный мастер, а прочие — герои пиесы.

— Не слышал. А что за пиеса?

— «Ревизор» Николая Гоголя. Она пока не написана, автор еще только через несколько лет родится.

— Эка у тебя получается, все умные люди еще не родились.

— Пушкин-то родился, ты сам его видел.

— Только что Пушкин.

— Ты, Антон, не комплексуй за свое время.

— Чего не… делай?

— Не переживай, говорю, за свое время. У вас есть Иван Андреевич Крылов, Гаврила Державин, Фонвизин, а скоро гениев целая куча появится. Литературными талантами Россия в следующем веке весь мир обскачет.

— А что за Крылов такой? Наш родственник?

— Вряд ли. Впрочем, не знаю. Он библиотекарем служит, только не помню где, в Москве или Питере. Крылов пока мало известен, сейчас он пишет стихотворные комедии, которые ему не очень удаются, а как найдет свой жанр, басни, сразу в школьные учебники угодит. Мне кажется, что талантливому человеку важно совпасть со временем, когда он может быть востребован. Как говорится: «главное родиться не гением, а главное родиться вовремя». В мое время подсчитали, что на каждые пятьдесят тысяч детей рождается один гений, а реализуется один на сто миллионов. Остальные по разным причинам не могут добиться востребования. Представь, что в крепостной семье в имении самодура-помещика родился такой одаренный ребенок. Что с ним станет?

— Ну, ты, брат, загнул. Чего бы в крестьянской семье такому уникуму нарождаться? Что, дворянских мало?

— А у каких дворян гениальные дети должны рождаться, у столбовых, служивых или титулованных?

— У любых, дворянин — они есть дворянин.

— Это ты так считаешь, потому что сам не из родовитых, а Рюриковичи или Гедиминовичи по-другому признаку знатность различают. Так что забудь, что ты махровый крепостник и учти, что все люди равны при рождении. Так написано в Декларации прав человека. Ее примут уже всего через сто пятьдесят лет. Правда, в России ее текст решатся опубликовать еще лет через сорок.

— Не нравится мне, Алексей, что ты всё время на Россию наезжаешь, — недовольно сказал предок. — И чего ты смеешься?

— Где это ты словечко «наезжать» подцепил?

Антон Иванович не успел ответить — наш содержательный разговор прервал осторожный стук в дверь и в комнатенку втиснулся дородный домохозяин. Теперь он излучал флюиды доброжелательности, и мы мигом разрешили все вопросы размещения: дворовых поселили в людской большого хозяйского дома, а лошадей и экипажи за умеренную плату взяли на постой в соседнее подворье.