Кодекс чести

– Полковник Сысоев! – представился мужчина в камуфляже с нашитыми на него тряпичными зелеными звездочками. – Будем вместе бить персов. Ротмистр Волков? Хорунжий Чекунов? Рядовой Иванов?

– Так точно, – ответили мы по очереди.

– Располагайтесь. Крайняя палатка свободна, биотуалет за холмиком – вон та синяя будка, кухня в желтой палатке, душ – рядом.

Действительно, в лагере соорудили душ – поставили на металлических опорах вместительную, на пару кубометров, емкость с краном. Никакого брезента или занавесок, «кабинка» открыта со всех сторон. Наверное, женщин среди консультантов нет, стесняться некого. Походная обстановка, простые нравы.

Уже через полчаса мы знали всех товарищей. Возможно, кого-то и не запомнили сразу, но сами представились всем, и нас представили всем.

Два молодых сержанта, Семён Томилин и Лев Кузнецов, отслужили в армии недавно. На этом их сходство заканчивалось – Томилин был низеньким черноволосым крепышом, Кузнецов, напротив, высоким и худым. Служил он во флоте и работал на теплоходе, курсирующем по Волге, помощником капитана. Томилин исполнял обязанности мастера на каком-то заводе в Царицыне.

Григорий Старостин, поручик, полный мужчина лет сорока, владел большим участком земли, который сдавал в аренду, – то есть, говоря по-старому, был помещиком. В свободное время, которого у него хватало, писал стихи – об этом мы узнали от других ополченцев. По армейской специальности он был сапером – хорошая специальность, если нам разрешат ставить мины.

Егор Пальцев, терский казак, в меховой папахе и с густыми усами, сразу нашел общий язык с Чекуновым. Правда, общение их время от времени прерывалось дружеской перепалкой на тему, терские или донские казаки отважнее. За Дон говорила богатая история, у Терека был недавний опыт стычек с горскими народами.

Светловолосый Роман Калинин из Астрахани, лейтенант, менеджер среднего звена, был полноват. Что отличает многих резервистов – это быстрая потеря формы. Я и сам не слишком худ, в армии нагрузки были такими, что мускулы росли, а живот – нет. Сейчас питание не настолько сбалансировано, а бегать приходится меньше, кто бы что ни говорил про свою занятость на работе. Беготня беготне рознь.

Петр Гребенщиков и Матвей Семикопытов – рядовые. Один из деревни рядом с Царицыным, служит на машинно-тракторной станции, другой – из Ставрополя, водитель автобуса. Несмотря на сложную русскую фамилию, выглядел Семикопытов как представитель какого-то горского народа: вьющиеся темные волосы, большой нос, черные глаза.

И, наконец, Батыр Джальчинов – калмык. Возраст определить трудно, рядовой, чиновник из Элисты. Понятное дело, не худой. Должность как-то связана с сельским хозяйством. Танкист, водитель-механик. Только танка у нас, как это ни печально, нет. И персы нам свой вряд ли одолжат.

Мы свободно перемещались по лагерю, заглядывали друг к другу «на огонек». Я пошел в оружейную палатку. Помимо стрелкового оружия, здесь были и всякие полезные штуки – ракетницы с осветительными ракетами, два прибора ночного видения – больше нам не полагалось по пресловутому «регламенту боя», каски, фляжки для воды, медицинские комплекты, одеяла и обмундирование… Я подобрал себе гимнастерку защитного цвета, брюки, сапоги. Воевать в джинсах – неправильно. Генералы вручили мне новые погоны – четыре маленькие звезды на камуфляжном поле. Их еще надо было пришить…

На кухне всем наливали чай, кофе и даже, в умеренных дозах, красное вино – для снятия стресса и улучшения пищеварения. Еды было не просто вдоволь – чрезмерно много. Тушенка, сгущенное молоко, бисквиты, шоколад, консервированные фрукты и овощи, даже черная икра в переносном морозильнике – Астрахань рядом, осетров выбили не всех. Армия заботилась о нас. С голоду мы не умрем.

Когда наступили сумерки, завели дизель-генератор, и над лагерем загорелось несколько мощных фонарей. Из штабной палатки вынесли телевизор – в новостях рассказывали о предстоящем бое. Комментарии политиков были разными, но в целом – сдержанными. Осуждать действия генштаба, пока мы не проиграли, рано, восхищаться ими, даже если об этом журналистов сильно просили, пока мы не выиграли, не стоит. Легко потерять репутацию… Никаких картинок с места событий, никаких сведений об ополченцах – любая информация может быть использована противником.

Как я понял, среди штабных, которые крутились в лагере, главных было двое: генерал-лейтенант, который прибыл с нами, и генерал-полковник артиллерии – постарше, с властным лицом и порывистыми движениями. Голос его был громким, басовитым. В одиннадцать вечера нас собрали у штабной палатки, выключили телевизор и зачитали регламент «контрольного боя».