Кодекс Агента. Том 3 (СИ)

Чудовищная сила отрывает нас от земли и несет вверх. Мы летим, пробивая перекрытия, но я не чувствую отдачи от ударов. Через пару секунд останавливаемся на крыше здания, Светлый размыкает удушающие объятия, и кокон тает в рассветном воздухе. Приложив пальцы к козырьку невидимой фуражки и подмигнув, Светлый поворачивается ко мне спиной и идет прочь.

Я обращаюсь к Темному Кристаллу, но не чувствую его!

— Ты снова сжег его! — говорит Светлый, оборачивается и снова улыбается, на этот раз открыто и искренне. — Мы могли бы работать в тандеме, подумай об этом, братец!

Глава 19 Рыбак рыбака видит издалека

Постепенно я привыкаю к роскошной жизни, и путешествия по Москве в лимузине Императорской Гвардии случаются чаще, чем поездки на байке. В кондиционированном салоне Руссо-Балта стоит гнетущая тишина: Великий Князь Шувалов наблюдает через тонированные стекла за улицами Москвы, а я — за желваками, играющими на его челюстях.

Мы едем на беседу с Князем Бестужевым в молчании, ибо нас слушают, снимают и, возможно, сканируют на предмет использования магии в реальном времени. Иван Константинович, наконец, оклемался после нашей с ним драки, вышел на службу и получил информацию о моих пяти двойниках.

Слово «братец», брошенное в мой адрес спасшим меня от моей же атаки Светлым, не идет у меня из головы. Я уверен, что он и есть мой шестой, еще не найденный Тайным Сыском клон. Светлый — моя точная копия, он выглядит старше меня, но наверняка этому есть какое-то объяснение. Я еще не понял, почему нас именно семь, но в этом уверен тоже. Утерянные фрагменты пазла постепенно заполняются.

Хочется думать, что о моем Светлом клоне опытный сыскарь Бестужев ничего не знает, иначе я отправлюсь в подвалы Лубянки прямо из Большого Кремлевского Дворца. Или сразу на кладбище. Или в атмосферу — распыленный на молекулы. О том, что сжечь меня может Великий Князь Игорь Всеволодович Шувалов, сидящий напротив с бокалом коньяка в руках, думать не хочется.

После ухода Светлого я ускользнул из клуба «Белый Шум» за несколько минут до прибытия скорых и пожарных машин. Темная магия выжгла и разрушила подземные помещения дотла, никаких следов Темного Кристалла, сотен погибших и моего пребывания внутри не осталось.

В Телеграфе обсудили пожар в популярном ночном клубе, но особого отклика эта новость не вызвала. Не нашла отклика она и в моей душе, честно признался себе я. Осталась жива Алина и ее отец, или нет — я не знаю, но, скорее всего, они погибли, как и все. Девчонку жалко, но что поделаешь, возможно, и меня в скором времени ждет такая же участь.

В высотку я добрался на такси, поймав его за пару кварталов от клуба, и рассказал Каре обо всем случившемся по смарту. О Светлом я, естественно, не упоминал. Принцесса восприняла весть об уничтожении Темных довольно спокойно, никак ее не прокомментировав. Спросила лишь, прошел ли я Инициацию. Наплел, что пожар застал меня у порога клуба. Ложь, шитая белыми нитками, но на создание очередной легенды у меня не было ни времени, ни сил. Темные объявят на меня охоту сразу, как только получат информацию о реальных причинах катастрофы, это очевидно.

К Каре я ехать отказался и всю ночь провел в боевом модуле, экранирующем использование Силы. Без остановки тренировался перед зеркалом, внимательно глядя на собственные радужки. А еще я пытался выбросить из головы вид танцпола, усеянного трупами парней и девчонок. К утру я был выжат как лимон, но сносно контролировал проявления как Фиолетовой, так и Темной магии. При этом мои фиолетовые глаза всегда оставались фиолетовыми, Темного во мне смог бы увидеть только другой Темный.

Я отвлекаюсь от размышлений и встречаю изучающий взгляд Великого Князя. Он покачивает уже пустым бокалом и смотрит на меня, глубоко задумавшись. Тяжело смотрит. Легкий прищур и поджатые губы не оставляют сомнений, что его терзают сомнения. Сомнения и опасения.

Лимузин въезжает в Боровицкие ворота, замедляет ход и медленно катится к Большому Кремлевскому дворцу. Кабинет Князя Бестужева находится именно там, в непосредственной близости от покоев Императора.

Машина останавливается у парадного входа, подбежавшие гвардейцы услужливо распахивают дверцы, мы с Князем покидаем уютный кожаный салон и шествуем к входу. Вспомнив о субординации, я останавливаюсь и пропускаю Игоря Всеволодовича вперед.

— Что бы ни происходило, оставайся спокоен! — тихо предупреждает он, проходя мимо, и меня охватывает нехорошее предчувствие.

Я на мгновение останавливаюсь перед распахнутыми дубовыми дверьми и запрокидываю голову к небу. Прощаюсь и обещаю вернуться. Обещаю себе: небу нет до меня никакого дела.

Кабинет Ивана Константиновича Бестужева скучен и правилен, как и он сам. Резные дубовые панели на стенах, громоздкие шкафы, заполненные серыми папками на завязках, бронзовые люстры и темно-зеленый ковер на полу — примерно так я и представлял себе типовую обитель высокопоставленного чиновника Империи.