Кодекс Агента. Том 3 (СИ)

Я отгоняю бесполезные мысли и обращаю взгляд на собеседника, не проронившего ни слова после окончания осмотра экспонатов. Хранитель Рода все еще не считает меня своим, несмотря на все приказы и объяснения Великого Князя Шувалова. И старик явно чем-то обеспокоен или расстроен, чем-то, имеющим прямое отношение ко мне.

Я молчу и терпеливо жду. Жду, когда он решиться заговорить и задать терзающие его вопросы. Судя по затянувшемуся молчанию, вопросы волнуют старика весьма сильно. Наконец, взгляд темно-серых глаз обращается на меня.

— Как вы могли?! — с упреком спрашивает он, и я сразу понимаю, что речь идет о нападении на Храм Разделенного. — Вы понимаете, что поставили на карту безопасность нашего Рода и всей Российской Империи?!

— Я не планировал уничтожать Кристаллы, если вы об этом…

— Специально вы и не смогли бы этого сделать, но окажись вы Светлым…

Я подаюсь вперед не в силах скрыть свое любопытство. Молча смотрю на старика, прикидывая, как лучше выстроить диалог, чтобы получить максимум столь необходимой мне информации. Намечается тяжелейшая спецоперация по преодолению недоверия.

— Светлые способны навредить Кристаллам?! — удивленно спрашиваю я. — Вы мне этого не говорили! Да и как бы я стал Светлым, не надев на грудь соответствующий Осколок?!

— Юноша, не считайте меня глупее, чем я есть на самом деле! — обиженно заявляет старик, оглаживая седую бороду. — Осколок Светлых висел на вашей груди, когда мы с вами и Великим Князем поднимались к родовому Кристаллу! Чуть позже вы задали мне множество недвусмысленных вопросов, касающихся возможности стать Светлым!

— У меня нет Осколка Свтелых, — заявляю я в ответ и пристально смотрю в глаза старику.

Я не вру, и он это чувствует. Сейчас у меня, действительно, нет Осколка, и я ничуть не грешу против истины. В любом разговоре можно не сказать ни слова правды и при этом не быть уличенным во лжи. Меня этому хорошо научили.

— Никто не вправе подвергать опасности главное достояние Империи — цветные Кристаллы, созданные самим Разделенным! — гневно заявляет Хранитель. — Их всего четырнадцать: семь в Храме и по одному в высотках Великих Родов!

— Всего четырнадцать? — удивляюсь я. — На всю Империю? А что же установлено в провинциальных Храмах?

— Муляжи! Именно поэтому Инициации всегда проводятся в Московском Храме — отвечает старик и замолкает, явно сожалея о сказанном. — Но это секретная информация, ее даже мне знать не положено, и если вы озвучите ее кому-нибудь…

— Тогда не сносить мне буйной головы! — покорно киваю я, иронично улыбаясь. — Вот только голова у меня всего одна, а поводов ее лишиться — уже десяток!

— Если вы не умерите молодецкую дурь… — старик замолкает и закусывает губу, осознав, что перешел границы дозволенного. — Молодецкий пыл, я хотел сказать… Если вы не умерите молодецкий пыл, то лишитесь ее в мгновение ока!

Хранитель пристально смотрит мне в глаза, пытаясь донести всю серьезность сказанного.

— Захватив Храм Разделенного, вы пошли на чудовищный риск, и существует лишь один мотив пройти Инициацию ценой такого риска — желание не быть сожженным в алтаре Великого Храма! — медленно произносит старик, не в силах успокоиться.

— Не только, — возражаю я, и мои глаза вспыхивают фиолетовыми сапфирами. — Я хотел доказать, что не являюсь Темным до того, как окажусь в подвалах доблестного Тайного Сыска!

— Как раз в них вы и должны были оказаться после нападения на Храм! После столь вопиющего попрания Имперских законов вас должны были казнить на Красной Площади! Обезглавить на Лобном месте, как в стародавние времена! — горячится старик. — Но вы почему-то сидите передо мной, меланхолично попивая чай и закусывая его баранками!

— Милость нашего самодержца не знает границ! — с придыханием заявляю я и закатываю глаза к потолку за неимением портрета Императора перед глазами.

— Именно так! — соглашается Хранитель с желчной усмешкой на лице. — А все потому, что Разделенный одарил нашего Императора великим множеством талантов! Вот только это множество не включает в себя милосердие!

— Ладно! — я согласно киваю. — Допустим, Император простил меня по иной причине. По расчету, например! Что это меняет?!

— То, что вы тотально от него зависите! — с торжеством сообщает мне Хранитель. — Уголовное дело заведено?! Вас осудили, и Николай Александрович Романов собственноручно подписал указ о помиловании?! Нет?! Значит, все это может случиться в любой момент, и вы у него на крючке!

Еще недавно я бы поразился простоте, с которой меня поймали на упомянутый крючок, но сейчас лишь пожимаю плечами. По мере погружения в мир аристо, я удивляюсь все меньше и меньше, особенно изяществу придворных игр, участником которых поневоле стал.

— Благодарю за предупреждение, — говорю я. — Думаю, что Императору нет нужды выстраивать многоходовые комбинации, ведущие юнцов вроде меня в заранее расставленные ловушки. Ему достаточно пожелать моей смерти, и одаренные верноподданные выстроятся в очередь, желая исполнить волю монарха!