Кодекс Агента. Том 1 (СИ)

Шеф был прав: выплески адреналина в кровь нужны мне как воздух! Моя душа требует свободы и приключений. Я жажду погрузиться в мир, где любое мое действие может стать последним, где гормональная буря пронизывает каждую клеточку моего существа.

Безопасность и комфорт родового гнезда Шуваловых не утоляют мою жажду жизни. Я хочу ощутить вкус опасности, хочу взглянуть ей прямо в глаза и пройти по тонкому лезвию между жизнью и смертью. Только так я смогу по-настоящему ощутить себя живым.

Пусть каждый мой шаг будет испытанием, каждый миг будет наполнен непредсказуемостью и риском. Я готов погрузиться в реальность, где каждый день будет новым вызовом и новой возможностью проявить себя.

Лифт останавливается, я открываю глаза и нехотя возвращаюсь в реальность. Мы спешно покидаем здание через подземный гараж и садимся в спортивный Руссо-балт Трубецкой. Она — за руль, а я — на пассажирское сидение.

Охрана выпускает нас из высотки, не задавая вопросов. Княжна все еще мой пропуск во внешний мир, ключик, открывающий замок золотой клетки.

Выезжаем на Набережную и вливаемся в поток машин. Мимо проносится мотобайк государственного курьера, и я провожаю совершенный силуэт завистливым взглядом.

— Успеешь еще шею свернуть, — с усмешкой изрекает Трубецкая, жмет на педаль газа, и нас вжимает в ортопедические кресла, идеально облегающие тела. — Твой байк когда придет?

— Через неделю только, — отвечаю я, борясь с подступившей тошнотой. — Обязательно тебя прокачу, обещаю!

— Нет уж, благодарю покорно, я не планирую умереть в столь юном возрасте!

Противореча себе, Ольга совершает резкий маневр, мы выполняем разворот через две сплошные и разгоняемся под громкие сигналы возмущенных водителей. Играю пай-мальчика и проглатываю десяток колкостей, ибо горячий секс с этой красоткой прельщает меня гораздо больше, чем очередная словесная пикировка сутки напролет.

— Какой план? — лениво интересуюсь я и кладу руку на стройное девичье бедро.

— Хотя бы сейчас можешь о сексе не думать? — спрашивает Ольга, неодобрительно косясь на мою ладонь.

— Ты будешь разочарована ответом, потому что в твоем присутствии я думаю о нем постоянно! — отвечаю я и подмигиваю.

На самом деле все мои мысли — о Приюте. Угольно-черный дым, поднимающийся над Храмом, виден даже отсюда, с Кутузовского проспекта у Москвы-реки. Трубецкая уверенно маневрирует в череде медленно ползущих машин, а по крайней левой полосе мимо нас периодически проносятся пожарные и полицейские автомобили. Их количество подсказывает, что в Храме или под ним произошло что-то из ряда вон выходящее.

С Нового Арбата мы поворачиваем на Знаменку, затем — на Волхонку и попадаем в пробку. Район Храма окружен полицией, движение перекрыто, и городовые направляют поток в Колымажный переулок. Трубецкая показывает офицеру пропуск Тайной Канцелярии, но тот отрицательно качает головой и ссылается на высочайший приказ — не пропускать машины внутрь оцепления.

— Идем! — командую я.

Ольга останавливает Руссо-Балт посередине дороги, и мы покидаем его, сопровождаемые громкой руганью и сигналами недовольных водителей. Первые два кольца оцепления проходим относительно легко — Трубецкая тычет в лица военным пропуск с переливающимся всеми цветами радуги двуглавым орлом на обороте, и они не решаются нас остановить.

С Императорской Гвардией такой фокус не прокатывает. Зеленоглазый полковник вежливо объясняет нам, что проход к Храму запрещен всем, в том числе Главе Тайной Канцелярии Князю Шувалову, и потому пропуск, как и ссылки на его высокородную персону, нам не помогут.

Ольга набирает номер Князя, но он не отвечает, и механический голос оператора рекомендует перезвонить позже ввиду чрезвычайной загруженности сети. Лицо разгневанной Трубецкой идет пятнами, она вновь обращается к полковнику и проявляет чудеса красноречия, обильно приправляя речь угрозами и сарказмом, но все бесполезно — офицер непреклонен.

Спорить и доказывать, что Великий Князь уже давно в Храме, и мы обязаны лично сопровождать его персону, бесполезно, и я принимаю единственно правильное решение. Столь же правильное, сколь и безрассудное.

Ничего не говоря увлеченной спором Ольге, поворачиваюсь к ней спиной, с трудом протискиваюсь сквозь вооруженную смартфонами толпу и оказываюсь за пределами оцепления. Только в этот момент я понимаю, что в воздухе воняет гарью, небо заволокло серым дымом, а жар, идущий от Храма, чувствуется даже на расстоянии нескольких десятков метров от него.

Внимание тысяч встревоженных зевак и сотен военных привлечено исключительно к пожару, и никто из них не обращает внимания на парня, быстро спускающегося к воде и перелезающего через гранитный парапет.

Забравшись под мост, я раздеваюсь догола и, поежившись, ныряю в мутные воды Москвы-реки. До подводного тоннеля, ведущего в Приют, недалеко, но на этот раз у меня нет буксира, и приходится рассчитывать только на собственную силу и выносливость.