Кодекс 632

На подступах к площади пешехода встречали две полукруглые готические башни, соединенные мостом. Это были Порта-Сопрана, ворота, ведущие в восточную часть старого города. На башнях развевались флаги Генуи с крестом Святого Георгия на белом поле. Insignia cruxata communis Janue[54] напоминала о славных временах, когда морская республика безраздельно властвовала в Средиземном море; тогда одного вида белого флага хватало, чтобы повергнуть в бегство любого врага, и даже гордые англичане не гнушались ходить под генуэзским флагом, чтобы защитить свои суда. В Средние века Порта-Сопрана были частью окружавшей Геную крепостной стены. Потом в одной из башен устроили тюрьму, самым знаменитым узником которой был Марко Поло, попавший в плен во время битвы при Коркуле; в годы французской революции на площади установили гильотину.

Овальная арка под соединяющим башни мостом вела в парк, главной достопримечательностью которого считались остатки клуатра монастыря Сант-Андреа, но внимание Томаша привлекли совсем другие руины.

Чуть в стороне от Порта-Сопрана, в густых зарослях, скрывались плачевного вида развалины, изъеденные временем камни, увитые плющом. Человек, наделенный богатым воображением, разглядел бы в них очертания убогого деревенского жилища, сложенного из грубых плит, с широким дверным проемом и двумя маленькими окошками у самой земли. Томаш подошел ближе. Руины были закрыты для публики. Медная табличка гласила:

Nessuna casa há nome più degno di questa.

Qui nell' abitazione paterna,

Cristoforo Colombo trascorse l'infanzia e la prima

giovinezza.[55]

Это был дом 37 по старинной улице Вико-Диритто-ди-Понтичелло, в котором, согласно церковной книге, хранящейся в Апостольской библиотеке Ватикана, с 1455-го по 1470 год проживал Доминикус Колумбус со своим семейством, включавшим троих сыновей: Варфоломея, Якова и Христофора.

У ворот остановился автобус, из него высыпали японские туристы. Все как один вскинули фотоаппараты и принялись снимать руины. Низенький японец, судя по всему, гид, ловко дирижировал своими подопечными, на ходу продолжая снабжать их бесполезной информацией.

— Non mi piace questo,[56] — произнес итальянец справа от Томаша, с явным неудовольствием взиравший на толпу чужеземцев, расталкивавших друг друга, чтобы заполучить удачный кадр.

— Mi scusi,[57] — извинился Томаш. — Non parlo italiano. Parla lei inglese?[58]

— Прошу прощения, — итальянец перешел на английский. — Вы американец?

— Нет, португалец.

Прохожий был удивлен.

— Португалец?

— Да. Так о чем вы говорили?

— Я?.. Да так, пустяки.

— И все же.

Итальянец замялся.

— Дело в том… Мне кажется… Нечестно вот так обманывать людей.

— Обманывать? Что вы имеете в виду?

Генуэзец с заговорщическим видом огляделся по сторонам.

— Знаете, здесь очень красиво, по-настоящему впечатляюще. Но Колумб здесь, похоже, никогда не жил. Аттракцион для туристов, не более того. Дом той эпохи, спору нет, но никто не поручится, что в церковной книге упомянут именно он. Известно, что Доменико Коломбо, отец Христофора, арендовал у монахов дом неподалеку от Порта-Сопрана. Однако в те времена здесь был целый квартал, и нам остается только гадать, где они жили на самом деле. Выбрали этот дом, но им мог оказаться любой другой.

— Не такая уж страшная ложь, если на то пошло.

Итальянец скривился и безнадежно махнул рукой.

— Мы всего лишь выдали желаемое за действительное. Чтобы привлечь туристов и почтить память нашего Колумба. — Он вскинул указательный палец, будто грозя невидимым недругам. — По крайней мере это правда. Христофор Колумб родился в Генуе, это доказано, и двух мнений тут быть не может!

Томаш улыбнулся. Было бы странно, если бы генуэзец взялся утверждать обратное.

— Конечно, — поспешил он согласиться. — Но как быть с домом?

— А вот это недоказуемо. Даже если Колумб и вправду здесь жил, мы никогда не узнаем наверняка.