Код возвращения

— Эх вы! — Михайловский обиженно собрал исписанные бумаги и встал. — Я свою работу делаю, а вы на меня бочку катите! Думаете, мне приятно в дерьме ковыряться? Лучше бы взяли и пригласили меня в ресторан, поговорили бы по душам, что и как можно сделать. Вот, нате, расписывайтесь.

— Что и как можно сделать — это ты со взяточниками и прочей сволочью решай! — прежним напористым тоном сказал Рожков. — А мы свой долг выполнили, себя сохранили, да, наверное, многим другим людям жизнь спасли. Поэтому это ты нам стол накрывать должен. Только мы с тобой за один стол не сядем!

Уэсбэшник обернулся уже от двери:

— Зря на рожон прете. Как бы пожалеть не пришлось! Напоследок он сильно хлопнул дверью. Рожков и Петруша в очередной раз переглянулись.

— Не знаю, что он хочет, но, похоже, настроен нас законопатить! — протянул старлей. — Мне родители говорят, чтобы уходил из милиции к чертовой матери! Раньше я об этом не задумывался, а сейчас все чаше думаю — может, и правда уйти? Свои четыре тысячи я всегда заработаю, зато без стрельбы, риска и унижений.

Майор вздохнул.

— Что я тебе скажу: тут каждый сам выбирает. Мне уже поздно дергаться, к тому же я по натуре охотничий пес, у меня азарт розыска в крови. В коммерцию не пойду — не для меня это. В частные охранники — тоже, я привык на государство работать. А на этого хрена внимания не обращай! Он нас нарочно прессует, может, надеется что-нибудь выкрутить. Тогда вдвойне дурак — мы же не гаишники, которые на взятке попались.

В кабинете наступила тишина. Несмотря на разницу в возрасте, должностях и званиях, майор и старлей прекрасно понимали друг друга. Оперативная работа вообще сближает, а им вдобавок приходилось вместе попадать в серьезные переделки. Несколько лет назад совсем молоденького лейтенанта Петрова начальник УР взял с собой в засаду. Они сидели в чебуречной на Богатяновском спуске, рядом с несколькими трупами, и ждали, когда за мертвыми телами придут убийцы. Один или два, максимум три. А пришла целая толпа бандитов из группировки Тахира, вспыхнула перестрелка со взрывом гранаты, как в войну. Рожков уложил двоих из автомата, в критическую минуту подоспел Петруша и поддержал его огнем, тоже свалив двоих. Потом, в горячке, он бросился за убегающими и нарвался на пулю. Так что боевое крещение старлей получил под руководством старшего товарища, а такое не забывается никогда. Вчерашний инцидент у «Золотой карты» сблизил их еще больше.

— Ну и чем все кончится, как думаете? — Петруша машинально потрогал макушку, откуда пуля выстригла прядь волос.

— Да ничего у этого козла не выйдет! Они же с оружием были и в нас стреляли. Экспертизы проведут, и все станет ясно. Прокуратура дело прекратит, и он успокоится. Сразу станет изображать лучшего друга. Только знаешь что, — задумчиво произнес Рожков. — На самотек это все пускать нельзя. Надо Пономарева контролировать. Незаметно, почтительно, вроде мы ему помочь хотим. Но чтобы постоянно быть в курсе дела: что там нового, какое у него настроение, какие указания Трегубое дал. Чтобы держать руку на пульсе.

Начальник УР подмигнул.

— Сейчас я ему позвоню. Рожков потянулся к телефону.

* * *

Но следователя на месте не было. Как раз сейчас он находился в Центральной городской больнице, чьи старые обветшавшие корпуса были разбросаны на большой, наполовину зеленой, наполовину замусоренной территории в самом центре Тиходонска. Территорию постепенно оккупировали платные автостоянки и наступающие со всех сторон торговые павильоны — более респектабельные, чем больничные палаты.

— У него три огнестрельных ранения. — Заведующий хирургическим отделением Приходько за тридцать лет повидал всякие травмы и довольно цинично относился как к жизни, так и к смерти. — Одно в ягодицу, средней тяжести, с ним он мог бы жить и жить, разве что хромал бы немного. А еще два…

Хирург покачал седой головой. У него было сморщенное лицо и испещренные синими прожилками, словно татуированные руки. Вряд ли он сам продолжал оперировать.

— А еще два — тяжелые и плохо совместимые с жизнью: задето сердце, легкое, позвоночник. Ему сделали операцию, но… — Приходько развел синими руками. — Надежды очень мало. А кто он такой?

Следователь удивился. Обычно врачи не задают таких вопросов.

— Темная личность. При проверке документов стал стрелять в милиционеров. Они ответили. А почему вы спросили?

Завотделением пожал плечами.

— Нам ведь не все равно, кого провожать на тот свет. Хотя иногда приходится делать выбор. Трудный и не всегда правильный.

— Вам-то что выбирать — вы всех должны лечить! — слегка даже улыбнулся следователь. — Это мы выбираем: кого в тюрьму, кого на волю!

Приходько слегка склонил голову, его прямоугольные маленькие очки съехали по переносице вниз, и он печально посмотрел на следователя поверх запотевших по краям стекол.