Код Атлантиды

– Ошибаетесь, – возразил Хаккетт, постукивая пальцем по дешевенькому пластмассовому корпусу. – Остается сама Земля. Со всеми своими возможностями родить и вскармливать. Пройдет время и… – Он принялся крутить круглую ручку, и на экране появилось новое изображение. – Пройдет время, и жизнь опять расцветет. Как-нибудь по-новому. Правда, нас в ней больше не будет.

Новэмбер окинула печальным взглядом серое стекло, провела пальцем по царапине на руке, полученной вчера вечером, и пробормотала:

– Замечательно.

– Нет, не о конце света нам следует задумываться, – провозгласил Хаккетт. – А о прекращении рода человеческого. Жизнь сама о себе позаботится. Знаете, какую приносят пользу люди, выступающие за охрану окружающей среды? Утверждая, что, мол, спасая каких-нибудь славных пушистых тварей в бассейне Амазонки, они становятся ближе к земле, эти ребята сами себя надувают. На самом же деле благодаря им сохраняется пищевая цепь, поэтому идет своим ходом и историческое развитие живой природы, то есть эволюция, и поддерживается равновесие. Почему это настолько важно? Да потому что единственно нынешняя окружающая среда пригодна для нашего с вами существования. Три миллиона лет назад нас не было, а обстановка разительно отличалась от сегодняшней. Желаете спасти то-то и то-то, считая, что оно слишком чудесное? А какой смысл? Никакого. Нет же, вам хочется, чтобы все оставалось как есть, потому что вместе с этим выживем и мы. Значит, нам придется пойти против законов естества. Стать противоестественными. – Он усмехнулся. – Природа это бесплодие. Наследственные болезни. Голод и эпидемии. Природа – погодные явления, столь безжалостные, что трудно себе представить. Природа – это перемены.

– В Книге Исайи, – вставил Скотт, – Бог четко говорит, что он одновременно и добро, и зло.

Хаккетт многозначительно взглянул на него. Неужели они таки пришли к взаимопониманию?

Хоутон, ехавший на переднем сиденье, повернул голову.

– Эти показатели верные?

– Да, – ответил Хаккетт. Речь шла о стопке документов, которые он отдал сегодня Хоутону. – Пика солнечная активность достигнет в субботнюю полночь, на стыке двух священных дней отдохновения. Вы не работаете в субботу или в воскресенье?

Хоутон смутился.

– Признаться, я почти не верю в Бога.

Хаккетт пристальнее всмотрелся в его лицо. И чуть улыбнулся краем губ.

– Может, скоро поверите.

Хоутон кашлянул. Потер виски.

– Гм… Не пугайте. Если честно, я и не думал, что все это настолько серьезно, – признался он.

– Показатели в документах проверены несколько раз.

Голос Хаккетта прозвучал утомленно:

– Вот этот нескончаемый ряд цифр? Они из кристалла?

– Нет, – сказал Хаккетт. – Их мне продиктовала Сара Келси. По моим подсчетам, гравитационные волны наивысшей силы возникнут на Солнце на час и пятьдесят семь минут раньше, чем по предположению Сары. Иными словами, на полет от Солнца до нас со скоростью света у волн уйдет примерно восемь минут. Они ударят по земле, и резонанс ее ядра увеличится до предела. По соображениям Сары, волна пролетит сквозь планету и вернется назад за час сорок девять минут. За это время разрушится практически все.

Скотт с трудом разжал пересохшие губы.

– Когда, по словам Сары, земная кора уйдет у нас из-под ног?

– В три ночи, – ответил Хаккетт. – В воскресенье.

– Через два дня…

Хаккетт кивнул.

– Кора переместится, все материки сдвинутся с места. Людские игры закончатся.

Скотт потер лицо. Задумался.

– Черт, что же делать?

– Надо собраться вместе, когда прилетим на Мак-Мердо. – Пирс взглянул на антрополога. – Там есть церковь.

Хоутон кашлянул, чтобы вернуть голосу обычную уверенности. Глотнул кофе из дешевого пенопластового стаканчика.

– Прошлой ночью мы потеряли связь не только с семнадцатью спутниками, но и с китайской базой.

Ральф Мейтсон вскинул голову. Юристов он всегда недолюбливал. А этот и ведет себя как прохиндей, и даже чисто внешне не вызывает доверия. Когда такой делает тебе какую-нибудь пакость, так и подмывает тут же двинуть ему под дых. Наверняка Хоутон знал, какие вызывает в людях чувства, и, может, даже играл на них.

Поворот же нынешних событий не радовал и его.

– Что-что?

– Китайская база ни с того ни с сего замолкла. Почему – мы не знаем.

– Отлично. И как же нам быть? По закону мы обязаны предупредить их о своем появлении. Если придем как снег на голову, они просто откроют огонь и будут правы!

– Возможно и такое, – с неохотой подтвердил Хоутон.

«Форд» свернул направо, подъезжая к Дворцу наций. Сегодня его потускневший белый фасад не поражал великолепием, а бронзовые мифические животные, сброшенные с возвышения, лежали на боку наполовину в воде. Машины стояли как попало, даже на газонах.

«Форд» же, вопреки всеобщему ожиданию, не остановился у Дворца наций, а проехал дальше по прямой, следуя табличкам, указывавшим путь к аэропорту.

– Я думал, сначала мы заглянем сюда, – растерянно произнес Мейтсон.

– Планы изменились, – кратко ответил Хоутон. – После вчерашнего незабываемого вечера в Швейцарии китайская делегация улетела рано утром. Значит, переговоры, в которых мы собирались поучаствовать, отменяются.