Кобра

— Я сделал какое-то язвительное замечание по адресу внешних провинций. Даже и не знаю, как разговор зашел на эту тему. Он принял это на свой счет и вытолкнул меня через черный ход туда, где стояла наша группа.

— Разве не по аналогичной причине, Моро, вы набросились тогда на Вильо? — спросил Мендро.

— Да, сэр, — Джонни подавил в себе почти непреодолимое желание немедленно объяснить снова весь инцидент. — Я полагаю, что никто из ваших товарищей не имел возможности хорошенько разглядеть обидчика, мистер Пали?

— Нет, никто не разглядел тебя, но я считаю, что это не так уж важно, — Пали снова взглянул на Мендро. — Боюсь, что конец этой истории — выдумка чистой воды, командир. Так вы собираетесь предпринимать какие-либо действия или нет?

— Армия требует дисциплины, — сказал Мендро и нажал кнопку на своем столе. — Благодарю вас за то, что вы поставили нас в известность о случившемся. Сержант Костас проводит вас.

За спиной Джонни открылась дверь, и вошел еще один полицейский. Пали поднялся.

— Благодарю вас, — он кивнул Мендро и последовал за полицейским наружу.

Поймав взгляд другого полицейского, Мендро жестом велел ему тоже выйти.

— Ты не хочешь что-нибудь сказать? — мягко спросил он у Джонни.

— Ничего хорошего я не могу сказать, сэр, — с горечью отозвался Джонни. — Столько работать, столько пролить пота… Похоже, что всему этому наступил конец. Я не делал этого. Но не представляю, как могу это доказать.

— Хм, — Мендро осмотрел его долгим испытующим взглядом, а потом пожал плечами. — Ладно. Я полагаю, пока что тебе лучше вернуться к экзамену, пока ты слишком не отстал.

— Вы не исключаете меня из подразделения, сэр? — спросил Джонни, и искра надежды зажглась в его сознании, освещая мрак его было пошатнувшегося будущего.

— Ты что же, думаешь, что такого рода провинности влекут за собой столь строгое наказание? — вопросом на вопрос ответил Мендро.

— Я право же не знаю, — Джонни покачал головой. — Я знаю, что мы нужны на войне, но… на Горайзоне считается трусостью нападать на того, кто слабее тебя.

— На Эсгарде точно так же, — со вздохом подтвердил Мендро. — За этим, конечно, может последовать исключение. Но в данном случае я пока не могу сказать ничего определенного. Пока решение не вынесено, я не имею права лишать твою группу человека, помощь которого им необходима в групповых боевых операциях. Другими словами, они ничего не имели против, чтобы он и дальше рисковал своей жизнью. Они давали ему шанс, чтобы потом решить, имел ли смысл этот риск.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Джонни, вставая. — Я сделаю все от меня зависящее.

— Ничего другого я и не ожидаю от вас, — Мендро снова нажал кнопку у себя на столе, и в комнате опять появился полицейский. — Свободен.

Для Джонни оказалось не так уж сложно забыть свои недавние тревоги, как только испытания продолжились. Оборона, с которой он столкнулся, оказалась дьявольски упорной, и ему пришлось максимально сконцентрироваться, чтобы выполнить программу. Благодаря удаче и мастерству он закончил индивидуальные испытания с минимальными потерями: ободранные ладони да впечатляющая коллекция синяков.

Следом наступил черед групповому экзамену. Он присоединился к своим товарищам, и тут начались несчастья.

Снова видеть Вильо, работать, сражаться с ним плечом к плечу — все это не могло не вызвать у него нервозности, которую не могла подавить даже реальная опасность. Он не смог полностью сконцентрироваться на своих задачах, и это тотчас же сказалось. Дважды Джонни попадал в такие переделки, что выпутывался из них только благодаря компьютеризированным рефлексам. Несколько раз его ошибки приводили к тому, что он подвергал своих товарищей дополнительной опасности. Сингх получил значительный ожог лазером, вынудивший его принять сильнодействующие обезболивающие средства, чтобы остаться в строю. Благодаря быстрым действиям Джонни и Дойча Ноффке удалось избежать захвата капканом, из которого выйти живым ему вряд ли удалось бы.

Сотни раз на протяжении этих дней Джонни подумывал о том, чтобы выяснить отношения с Вильо словесно или даже физически. Было желание рассказать остальным, с какой мразью им приходилось бок о бок работать. Ему хотелось хоть как-то уменьшить тот груз лжи, который против его воли свалился ему на плечи. Но каждый раз, когда представлялась такая возможность, он подавлял злость и ничего не говорил. Все и без того были под огромным эмоциональным напряжением, на пределе своих сил старались выжить в этой обстановке. Было бы нечестно усугублять это напряжение своими проблемами и снижать шансы на спасение.

Был у него и другой выбор, всего лишь раз представившийся ему, и он горько пожалел, что его воспитание и моральные устои не позволили выстрелить в спину своему врагу.