Коан Янг 2

Общее впечатление восторга не вызвало. За ним будто ухаживали вскользь, как если бы ленивая уборщица мыла полы через раз, не выбрасывала мусор и протирала пыль грязной тряпкой. Вялая, серо-зеленая трава длинным пластом тянулась до конца аллеи и разделялась узкими дорожками из потрескавшихся плит. Древесина у скамеек заметно ухудшилась с годами, подгнила или же разбухла от извечных дождей. Хотя сам замысел парка мне нравился – изначально он, очевидно, создавался со стремлением к природности и естественности композиции. Как, скажем, английские парки: много зелени, разнообразных посадок, скромных в меру, и оттого не портящих спокойную атмосферу своей резкостью. Очень жаль, подумала я, что до парка Мекксфорда никому нет дела. Столь прекрасная задумка зачерствела в чьем-то безразличии.

Однако моему делу это не мешало. Мой дед всегда учил, что важно не столько место для медитации, сколько сам человек и его проблема. Поэтому, расстелив свой коврик на влажной траве, я уселась поудобнее, вдохнула аромат свежей земли и сомкнула веки.

Я погрузилась в свой собственный мир. Отдаленный и безграничный. Тихий и светлый. Но одновременно темный, как ночь. Полный пропастей и ловушек. Ошибок прошлого, преследовавших по пятам. Мрачных воспоминаний, затаившихся в углу и поджидающих своего часа.

Выстрел. Что-то пошло не так.

Сердце екнуло.

Я увидела момент из детства. Момент, перевернувший мое сознание вверх дном…

Улочку затянуло вечерним туманом. Он обволок собой до боли знакомый серебряный пистолет, словно мороженое растеклось по горячему асфальту. Дуло пистолета направлено на меня, но я не понимаю, чем это грозит. Что происходит после выстрела? Я смотрю на серебряное оружие, забрызганное свежей кровью, и лишь качаю головой в недоумении.

И тут появляется Сэр.

Я не понимаю его слов, но с ним мне спокойно. Для меня он – друг. Сэр обо всем позаботится и защитит в нужную минуту.

Сердце перестало бешено стучать. Я сделала размеренный вдох, затем выдох. Нельзя позволить пуле вырваться в следующий раз. Один невольный спуск на курок – и резвая пуля всполохнет сознание, разворошив в нем все воспоминания. Будто старая ваза разобьется о пол, оставив от себя лишь осколки.

Почему медитация в какой-то момент обратилась не сеансом освобождения разума и контроля над собой, а психологической атакой? Путь к просветлению перекрыт, точно ветхое дерево рухнуло поперек дороги, и теперь – лишь в обход, где коварно поджидает множество препятствий, безволье и страх.

Глаза пришлось открыть от боли. Руки, сложенные передо мной одна на другую ладонями вверх, жадно вцепились друг другу в кожу и вены. Да так сильно, что до синяков. Мне стало холодно. На самом деле, мне было холодно все это время, но я никак не могла проснуться, будто бы погрузилась в сонный паралич.

В парке заметно потемнело. Солнце, пробивающееся сквозь тучи, размыто и блекло погружалось за деревья, уступая ночи. Надо же, уже седьмой час. Неужели я так долго провела здесь? Наверное, Мизуки сильно злится.

В ближайшем магазине я прикупила продукты для начинки окономияки: яичную вермишель, лимон, ветчину, морские гребешки, белокочанную капусту и соус терияки. Остальное в холодильнике имелось. Об очередях в Мекксфорде не слыхали – к кассе я подошла первой и быстренько расплатилась.

Мизуки открыла дверь с недовольным видом. Я занеслась в квартиру и сразу принялась за готовку, параллельно пытаясь загладить вину, но подруга оказалась отходчивой.

Она сняла квартиру в многоэтажном районе города. Многоэтажном для Мекксфорда означало шесть этажей и не выше. Это было старинное здание, выполненное из темного камня, где еще в восьмидесятых, если верить рассказам Мизуки, застройщик зарезервировал определенную площадь на первом этаже под коммерческий объект, и теперь хозяева, меняющиеся раз в десять лет, продают и пиво, и еду, и цветы, и хозтовары, и пиво. Да, пива действительно много. К счастью, нам с Мизуки повезло – в аренду сдавалась квартира на последнем этаже, и спать под пивным магазином, где орудували полупьяные разгильдяи, нам не пришлось. Впрочем, с шестого этажа их крики тоже доносятся, но не столь громко.

– Я уже раз пять духовку разогревала, – проворчала Мизуки. – А тебя все не было.

– Нужна не духовка, а сковорода. Лучше антипригарная.

– Ты уверена, что это твое «оноко…мякаки» – пицца?

– У о-н-о-к-о-м-и-я-к-и, – произнесла я по слогам, – нет одного рецепта. Это и пицца, и лепешка, и драники. Смотря как ты готовишь и что добавляешь. Для моего рецепта нужна сковородка.

– Угу…

– Что-то ты без настроения, подруга, – оторвалась я от готовки и повернулась к ней. – Неужели потому, что я припозднилась?

– Да нет, мне в целом стало грустно, – призналась та и упала на диван, словно боксерская груша с петель слетела.