Действительно, о вампирах серьезно еще никто сегодня не писал, и в число ужасов скандальной прессы они, к счастью, не входят. Но существует грустная тенденция: стоит обнаружиться какому-нибудь труднообъяснимому феномену, как мгновенно появляются те, кто на нем спекулирует. За примерами далеко ходить не надо: про полтергейст сегодня поют с эстрады, пилоты НЛО — излюбленные герои кинофильмов, и проч., и проч. Граф Дракула, посланник сатаны, машет с экранов черным плащом и щелкает громадными клыками, он панически боится дневного света и христианского креста, который, прикоснувшись к его телу, оставляет ожоги. Почему, собственно говоря, он боится креста? Почему не Корана, Будды, синагоги, бога Перуна и Зевса? Разве Зевс менее могущественный, чем И. Христос? Сказка. Спросите у любого: кто такой вампир? Вам сразу вспомнят Дракулу — зубастого, зловещего, рассыпающегося от солнечного света в дымящийся прах. Он не более реален, чем Кощей Бессмертный. Его просто нет, а потому и бояться вампира глупо.
Массовая культура и пресса создали свой собственный образ вампира, в рамки которого уместится любой негодяй, хлебнувший чужой крови. Прекрасная иллюстрация тому — история Джона Хейга, который, спекулируя на всеобщем невежестве в том, что касается вампиров, добился того, что его окрестили «лондонским вампиром» только на том основании, что он пил кровь людей. Джон Хейг — обыкновенный маньяк, сумасшедший, но не вампир. Он пил кровь мертвых людей. Кроме того, читатель этой книги уже знает, что истинный вампир раздвоен и в то время, когда его физическое тело лежит в могиле, «астральное» выходит пить «астраль», но не кровь. То, что настоящий вампир пьет кровь — всеобщее заблуждение.
Случай с Джоном Хейгом весьма поучителен, это чудесный пример удавшейся мистификации, и, надо полагать, таких спекуляций возникнет еще немало; их надо пресекать, поскольку они вредны: они запутывают тех, кто не знаком с вампирологией, а таких, к сожалению, абсолютное большинство.
И вот она, истина, которая тем и страшнее любой выдумки, — вампиризм существует сегодня, в третьем тысячелетии. Самый махровый, самый мрачный вампиризм; никто не верит сегодня его жертвам, и тихий ужас, от которого ночью скребут ногтями по стенам, сводит с ума, и полная, полнейшая безысходность приканчивает беззащитную жертву раньше, чем завершит свое дело вампир.
Ситуация в наши дни намного страшнее, чем это было раньше: сегодня жертва, ко всему прочему, совершенно одинока в своем ужасе, ведь окружающие ее люди (сплошные атеисты и скептики) считают вампиров либо героями сказок, либо маньяками вроде обыкновенного живого преступника Джона Хейга; они верят во многое другое, но не в вампиров. Мало того, жертвы не знают, что имеют дело с вампиром; ни одна из жертв не произносит самого слова «вампир»; а то, что с ними происходит, кажется жертвам непостижимым, непонятным, лишенным всякого мысленного объяснения знамением с того света, в который не верит никто. Явление существует, но вампиризмом его не называют.
Вот одна из историй наших дней, доподлинность которой проверена мною лично. Произошла она с людьми, хорошо известными мне; исходя из понятных соображений, я не стану называть фамилий. Со многими в этой семье случались вещи странные и необъяснимые, о которых предпочитали не вспоминать.
Еще до войны, в тридцатых годах, девушка из этой семьи, которая жила в деревне Гряда Сенненского района Витебской области, вышла замуж. Вскоре у нее родилась дочь. А затем случилось ужасное: умер муж — скоропостижно, за несколько дней. Его похоронили, а молодая мать осталась одна с грудным ребенком на руках. Прошел год. Однажды она прибежала к своим родственникам взволнованная и напуганная: она рассказывала, что к ней приходил покойный супруг, просил поесть, и она ему накрыла на стол. Ей, естественно, никто не поверил. На другой день она рассказала, что он приходил снова, и на этот раз взял ребенка, как-то странно играл с; ним, сдавливая его в объятиях; ребенок кричал со страху, и она пыталась его вырвать у мужа, но тот схватил ее за руку и отбросил в угол комнаты. Она показала свою руку, которая сильно опухла, и опухоль эта не сошла до самой ее смерти. Ей опять не верили. По ее словам, покойный муж продолжал приходить к ней каждую ночь. Через несколько дней ребенок умер. А вскоре умерла и она сама.