Книга Страшного суда

Она принялась лавировать в толпе между зонтиками. Дануорти подумал, не накинуть ли пальто, но решил, что ради двух шагов не стоит, и последовал за Мэри, уворачиваясь от зонтов и одновременно пытаясь отгадать, какой гимн электронные колокола терзают теперь. Видимо, «Джингл белз», хотя на слух больше напоминало помесь рожка, трубящего атаку, и погребального звона.

Мэри застряла на тротуаре напротив аптеки, снова копаясь в своей сумке.

— Что это за жуткое дребезжание? — Она достала складной зонтик. — «О малый город Вифлеем»?

— «Джингл белз», — поделился догадкой Дануорти, шагая на проезжую часть.

—Джеймс! — Мэри схватила его за рукав.

Переднее колесо велосипеда просвистело в нескольких сантиметрах, педаль задела Дануорти по ноге.

— Улицу переходить научитесь! — ругнулся велосипедист, вильнув в сторону.

Дануорти попятился и чуть не сбил с ног шестилетку с мягким Сантой в руках. Мама ребенка испепелила Дануорти взглядом.

— Осторожнее, Джеймс. — Мэри перевела его через дорогу сама.

Пошел дождь. Нырнув под козырек аптеки, Мэри попыталась открыть зонт. На витрине, обрамленной зеленой с золотом мишурой, между флаконами туалетной воды торчала табличка: «Спасем колокола Марстонской приходской церкви. Пожертвования в благотворительный фонд».

Колокола кончили издеваться над «Джингл белз» или «Малым городом Вифлеемом» и принялись за «Вот волхвы с востока идут» — Дануорти узнал минорную тональность.

Зонт у Мэри никак не раскрывался. Она сунула его обратно в сумку и зашагала по тротуару. Дануорти пустился следом, обходя встречных прохожих, и, миновав писчебумажный и табачный магазины с мигающими красно-зелеными гирляндами, вошел в дверь, которую придерживала для него Мэри.

Очки тут же запотели. Он снял их и принялся протирать о лацканы пальто. Мэри плотно закрыла дверь, погружая расплывчатое коричневое нутро паба в блаженную тишину.

— Ох ты, — огорчилась Мэри. — А я еще уверяла, что они не любители мишуры.

Дануорти надел очки. Полки за барной стойкой перемигивались бледно-зелеными, розовыми и анемично-голубыми огоньками гирлянд. В углу вращалась на подставке искусственная елка.

Больше в узком помещении паба никого не было, кроме корпулентного мужчины за стойкой. Мэри протиснулась между двумя пустыми столиками в самый угол.

— По крайней мере здесь не слышно трезвона, — водружая сумку на скамью, порадовалась она. — Нет, я сама схожу принесу. Ты сиди. Этот велосипедист тебя чуть не угробил.

Мэри выудила из сумки несколько мятых фунтовых бумажек и отправилась к бару.

—Две пинты горького, — попросила она и обернулась к Дануорти: — Из еды что-нибудь взять? Есть сандвичи и гренки с сыром.

— Заметила, как Гилкрист сиял улыбкой Чеширского кота над терминалом? Даже не обернулся посмотреть, переправилась Киврин или так и лежит полумертвая посреди комнаты.

— И еще хорошего крепкого виски, пожалуй, — дополнила заказ Мэри.

Дануорти сел. На столе пристроился рождественский вертеп с крохотными пластмассовыми овечками и полуголым младенцем в яслях.

— Гилкристу следовало бы перебросить ее непосредственно с раскопа. Расчеты для удаленной переброски в разы сложнее, чем для локальной. Хотя, наверное, надо сказать спасибо, что он ее еще и одномоментной не отправил. Этот оператор-стажер совсем ничего посчитать не мог. Я боялся, что, заполучив Бадри, Гилкрист решит по такому случаю перекинуть Киврин одномоментно, а не в реальном времени.

Дануорти переставил одну из овечек поближе к пастуху.

— Если он вообще понимает, что это разные вещи. Знаешь, что он ответил на мои просьбы провести хотя бы одну пробную переброску? «Если случится неприятность, мы ведь можем вернуться пораньше во времени и вытащить мисс Энгл еще до происшествия?» То есть он ни малейшего представления не имеет ни о принципах работы сети, ни о временных парадоксах, ни о том, что все происходящее с Киврин в прошлом будет реально и необратимо.

Мэри протиснулась между столиками, неся в одной руке виски, а в другой с трудом удерживая две пинтовые кружки. Виски она поставила перед Дануорти.

— Вот. Прописываю как врач всем пострадавшим в велокатастрофах и всем папашам, страдающим гиперопекой. По ноге заехал?

— Нет.

— Был у меня на прошлой неделе такой же пострадавший. Из ваших, с кафедры XX века. Только что вернулся с Первой мировой. Две недели под пулями в битве на Марне — и ни царапины, а потом взял и попал под «пенни-фартинг» [1] на Брод-стрит. — Она пошла назад к бару за гренками с сыром.

— Ненавижу притчи, — сказал Дануорти, поднимая пластмассовую фигурку Марии в голубом платье с белым плащом. — Если бы он все-таки послал ее одномоментной, ей хотя бы не грозила смерть от холода. Надо было найти ей что-нибудь потеплее, чем то кроличье одеяльце. Неужели Гилкристу не пришло в голову, что 1320-й — это уже начало Малого ледникового периода?

—Я поняла, кого ты мне напоминаешь, — заявила Мэри, ставя на стол тарелку и салфетки. — Мамашу Уильяма Гадцсона.