Книга снобов, написанная одним из них

— Надеюсь, вас не беспокоит музыка? — спрашивает меня Понто. — Вы знаете, мои девочки упражняются по четыре часа в день — без этого, знаете ли, нельзя, это совершенно необходимо. А я, знаете ли, встаю рано, каждое утро в пять часов уже на ферме, мне лениться некогда.

Дело обстоит так. Понто засыпает сразу после обеда, как только перейдет в гостиную, и просыпается в десять, когда дамы перестают упражняться на фортепьяно. Для человека, который не считает себя лентяем, с семи до десяти и с десяти до пяти — более чем достаточно, чтобы выспаться. Лично я держусь того мнения, что когда Понто удаляется в комнату, которую он именует своим «кабинетом», то он спит и там. Он ежедневно запирается в кабинете на два часа для чтения газет.

Из окна кабинета, выходящего в сад, я видел всю сцену с гостями. Любопытное явление этот кабинет. Библиотека Понто состоит по большей части из сапог. По утрам у Понто со Страйпсом бывают там важные совещания, где решается вопрос о картофеле, или судьба какого-нибудь теленка особых достоинств, или приговоренной к смерти свиньи, и т. д. Все счета майора в полном порядке собраны на столе и разложены напоказ, как папки с судебными делами у адвоката. Здесь же он держит все свои серпы, ножи и другие садовые орудия, а также свистки и низки запасных пуговиц. Один ящик у него полон оберточной бумаги, в другом — громадный и неистощимый запас бечевки. На что человеку нужно такое множество кнутиков, я никогда не мог понять. Эти кнуты и удочки, рыболовные сачки, шпоры, сапожные колодки, пилюли для лошадей, хирургические инструменты для них же, банки с любимым сортом ваксы, которой он сам начищает сапоги, доводя их до верха элегантности, охотничьи перчатки оленьей кожи, напяленные на распорки; на стене портупея, кираса и сабля времен морской кавалерии и пониже — крючки для натягивания сапог; домашняя аптечка, а в углу — та самая розга, которой майор стегал своего сына, Уэлсли Понто, когда тот был мальчишкой (Уэлсли никогда не входил в «кабинет», кроме как в этих прискорбных случаях), — все это, вместе с «Дорожным справочником» Могга, «Летописью садовника» и доской для триктрака составляет библиотеку майора. Под военными трофеями висит портрет миссис Понто в голубом платье со шлейфом, но без талии, относящийся к первому году замужества; на раме лежит лисий хвост, защищающий это произведение искусства от пыли.

— Моя библиотека невелика, — говорит Понто с удивительным бесстыдством, — но хорошо подобрана, дорогой мой, хорошо подобрана. Нынче я все утро читал «Историю Англии».

Глава XXXIV Визит к провинциальным снобам

На следующий день, для разнообразия, к обеду у нас была рыба, которую, если помнит любезный читатель, я привез миссис Понто в знак деликатнейшего внимания: треска под устричным соусом, соленая треска и устрицы в раковинах составили наше меню: и я начал было думать, что семейство Понто, как и наш обожаемый почивший в бозе монарх Георг II, питало пристрастие к тухлой рыбе. А так как свинью мы к этому времени уже доели, то и приступили к овце.

Но как могу я забыть парадное великолепие второй перемены, которая была подана Страйпсом весьма торжественно на серебряном блюде под крышкой, причем свои грязные большие пальцы он обернул салфеткой, — на блюде лежал один-единственный коростель, немногим крупнее сытого воробья.

— Милая, не хочешь ли ты дичи? — спросил Понто с невероятной серьезностью, вонзая вилку в этот крохотный островок посреди серебряного моря. Да и Страйпс время от времени отмеривал небольшими дозами марсалу с торжественностью, которая сделала бы честь дворецкому какого-нибудь герцога. Обед, которым Бармекид угощал Шакобака[132], отстоял весьма недалеко от нашего банкета.

Так как поблизости располагалось немало красивых поместий, уютный провинциальный городок с хорошими домами, принадлежащими дворянским семействам, прекрасный старинный пасторский дом рядом с церковью, куда мы ходили (и где семейство Карабас из рода в род сидело на своей монументальной готической скамье, украшенной резьбой), и так как по всему было видно, что здесь нет недостатка в хорошем обществе, я несколько удивился, почему жизнь в «Миртах и Лаврах» не скрашивается появлением соседей, и спросил об этом.

— При нашем положении мы не можем — никоим образом не можем общаться с семейством адвоката, как вы и сами понимаете, — доверительно сообщила мне миссис Понто.

— Разумеется, не можете, — ответил я, хотя и не понимая почему. — А ваш доктор?

— Превосходный, весьма достойный человек, — отозвалась миссис Понто, — спас жизнь нашей Марии, настоящий ученый, но что мы можем сделать в нашем положении? Конечно, приглашать домашнего врача к обеду не возбраняется; но его жена, дорогой мистер Сноб, его дети!

— Полдюжины аптекарских пузырьков, хи-хи-хи! — вмешалась гувернантка мисс Уирт, и девицы тоже рассмеялись, вторя ей.