Книга снобов, написанная одним из них

В Итоне из лорда Бакрама выколотили немалую долю снобизма, там его секли совершенно беспристрастно. Однако даже и там избранная стайка сосунков-подхалимов искала его общества. Молодой Крез дал ему взаймы двадцать три новехоньких соверена из банка своего папаши. Молодой Снейли делал за него переводы и пытался сойтись с ним поближе; зато юный Булл одолел его в драке, длившейся пятьдесят пять минут, и Бакрам неоднократно и с большой пользой для себя бывал бит тростью за плохо вычищенные сапоги старшего ученика Смита. На заре жизни далеко не все мальчики бывают подхалимами.

Но как только он поступил в университет, приживалы облепили его со всех сторон. Наставники пресмыкались перед ним. В столовой колледжа члены ученого совета отпускали ему тяжеловесные комплименты. Декан никогда не замечал его отсутствия в часовне и не слышал шума, доносившегося из его комнаты. Многие молодые люди из почтенных семейств (а снобизм процветает среди почтенных семейств, населяющих Бейкер-стрит, как нигде в Англии) — многие из них пристали к нему как пиявки. Крез без конца давал Бакраму в долг, и он не мог выехать на охоту с гончими без того, чтобы Снейли (юноша робкого характера) не увязался за ним в поле и не брал все те препятствия, какие хотелось брать его другу. Молодой Роз поступил в тот же колледж, будучи нарочно придержан на год отцом для этой цели. Он тратил все свои карманные деньги за четверть года на один-единственный обед в честь лорда Бакрама, зная, однако же, что ему всегда простят такое расточительство, и, если он упоминал в письме имя лорда Бакрама, из дому всегда присылали десятифунтовый билет. Не знаю, какие несбыточные мечты лелеяли миссис Подж и мисс Подж, жена и дочка главы колледжа, где учился лорд Бакрам, но у самого почтенного профессора была до такой степени лакейская душонка, что он ни одной минуты не думал, будто его дочь может выйти замуж за вельможу, и потому поспешил выдать ее за профессора Краба.

Всем вам известно, каким опасностям подвергался лорд Бакрам, когда, получив почетный диплом (ибо Альма Матер тоже сноб и раболепствует перед лордами не хуже иных прочих), он отправился за границу оканчивать свое образование, и сколько дам расставляло ему сети. Леди Лич с дочками преследовала его от Парижа до Рима и от Рима до Баден-Бадена. Мисс Леггит разразилась при нем слезами, когда он объявил о своем решении покинуть Неаполь, и в обмороке склонилась на грудь своей мамаши; капитан Макдракон, из Макдраконтаупа, графство Типперэри, потребовал, чтобы он «изъяснил свои намерения относительно его сестры, мисс Амалии Макдракон из Мак-драконтауна», и грозился застрелить его, ежели он не женится на этом непорочном и прелестном юном создании, которое впоследствии повел к алтарю в Челтенеме мистер Мафф. Если бы постоянство и сорок тысяч фунтов могли его соблазнить, то мисс Лидия Крез, конечно, сделалась бы леди Бакрам. Как известно всему светскому обществу, граф Товровский был рад взять ее и с половиной этих денег.

А теперь читателю, быть может, не терпится узнать, что за человек тот, кто ранил столько женских сердец и был непревзойденным любимцем мужчин. Если бы мы стали его описывать, это была бы уже личность, а «Панч» никогда не унижается до личностей. Кроме того, не имеет ни малейшего значения, какого рода он человек и каковы свойства его характера.

Предположим, что это молодой вельможа литературной складки и что он выпустил в свет весьма слабые и глупые стишки: снобы расхватали бы тысячи его томиков; издатели (которые наотрез отказались от моих «Страстоцветов» и от большой эпической поэмы) воздали бы ему должное. Предположим, что это вельможа веселого нрава, имеющий склонность отвинчивать дверные молотки, таскаться по кабакам и до полусмерти избивать полисменов: публика будет добродушно сочувствовать его развлечениям и говорить, что он весельчак и славный малый. Предположим, он любит картеж и скачки, не прочь смошенничать, а иной раз удостаивает обобрать новичка за карточным столом: публика простит его, и много честных людей станет заискивать перед ним, как стало бы заискивать перед громилой, если б тот родился лордом. Предположим, что это идиот: и все же, в силу нашей славной конституции, он достаточно хорош, чтобы править нами. Предположим, что это честный, благородный человек — тем лучше для него. Однако он может быть ослом — и все же пользоваться уважением; или негодяем — и все же пользоваться общей любовью; или мошенником — и все же для него найдутся оправдания. Снобы все-таки станут преклоняться перед ним. Мужчины-снобы будут оказывать ему почести, а женщины — взирать на него с лаской, даже если он дурен как смертный грех.

Глава VI О респектабельных снобах