Книга скворцов

– Между тем рыцарь добрался до Рима. Однажды, как шел он по улице, некий магистр, в той же науке наученный, поглядел на него пристально, а потом подозвал его и молвил: «Послушай, я тебе открою тайну: ныне же будешь сын смерти, если не получишь от меня помощи, ибо жена твоя распутница и умыслила тебе гибель». Услышав таковые о жене своей речи, рыцарь тотчас ему поверил и стал просить, чтобы помог ему и избавил от смерти, а он за то щедро заплатит. Тогда магистр велел приготовить баню и, усадив рыцаря в воду, вложил ему в руки зеркало и велел глядеть. Рыцарь смотрел в зеркало, а магистр, сидя подле, читал книгу, а по недолгом времени спросил: «Что видишь?» «Вижу чернокнижника в моем доме, – отвечает рыцарь: – он мой образ, из воску слепленный, привешивает на стену». «А теперь что?» – спрашивает магистр. «Теперь, – говорит рыцарь, – он берет лук и кладет на него стрелу, ставши против моего образа». «Мила ли тебе жизнь? – спрашивает магистр. – Как завидишь стрелу летящую, окунись с головою». Рыцарь, видя, как стрела слетает, пал в воду. «Подыми голову, – говорит магистр, – и загляни в зеркало». «Вижу, что образ цел, – говорит рыцарь, – стрела в сторону ушла, а чернокнижник в досаде». «Посмотри, что он теперь делает?» «Подступил ближе, – отвечает рыцарь из чана, – и кладет стрелу на лук». «Делай опять то же, – велит магистр, – коли жить хочешь». Когда рыцарь вынырнул, магистр спрашивает: «Гляди скорее, что там?» «Скорбит, что промахнулся, – доносит рыцарь, – а жене моей говорит: „Коли в третий раз не попаду, сам пропаду“. Совсем близко подступил, боюсь, вперед не погрешит». «О том не печалься, – говорит магистр: – как увидишь, что он лук напрягает, пади в воду, пока не скажу выйти». Рыцарь, видя стрелу нацеленную, ушел в воду. «Подымайся, – велит магистр, – и гляди снова». Рыцарь поглядел и рассмеялся. «Чему смеешься?» – спрашивает тот. «Вижу, – говорит рыцарь, – не прострелил он образа, а стрела отскочила и поразила его в грудь, и теперь моя жена роет яму под моей кроватью, дабы погрести его». «Вставай и одевайся, – говорит магистр, – ты спасен». Тогда рыцарь, из чана вылезши, благодарил магистра и, наградив его, отправился, по намеренью своему, в Святую землю. Побыв там довольно, воротился домой; жена встречала его с веселием, он же затаил все до поры. Втайне от нее послал он к родичам жены своей сказать, что она вдалась в разврат и умыслила ему гибель; они, скоро пришедши, вопрошали ее, она же с клятвою отпиралась. Тогда рыцарь поведал им все, что приключилось с чернокнижником: «А коли не верите, подите и раскопайте место, где он погребен, слезами ее омытый и кудрями отертый». Откинули постель, разрыли яму и нашли чернокнижника. Отвели ее к судье, тот приговорил ее сжечь; рыцарь же нашел себе жену целомудренную и, пожив счастливо, в покое скончал свою жизнь. А если бы этот человек, встретив рыцаря на улице, не проникся к нему дружеской приязнью, все кончилось бы много хуже.

– Вот оно! – воскликнул госпиталий. – Благодарю тебя, брат Петр, ты намекнул мне на вещь, которую я никак не мог вспомнить сам.

– Что истории следует сыпать не мешком, а горстью? – осведомился келарь.

– Много лучше, – отвечал госпиталий: – я вспомнил, какова была вторая удача Суллы.

– Наверно, то, что он получил полную власть над городом, который властвовал над всем миром, – сказал Фортунат.

– Или то, что, насытившись этой властью, он сложил ее, когда захотел, и провел остаток дней, развлекаясь охотой и рыбной ловлей, и не нашлось никого, кто бы дерзнул отомстить ему, – сказал келарь.

– Второй своей удачей, – отвечал госпиталий, – Сулла считал то, что с ним был в дружбе Метелл Пий.

– Это тот, на которого испанцы спускали победу на веревке? – уточнил Фортунат.