Книга о странных вещах

А с квартирой промашка получилась. Ко времени ее продажи подросло поколение молодых хищников, которые хотели всего и по возможности сегодня. Вот на них Игорь Николаевич и нарвался. Хорошо, что в живых остался. Хотя, с другой стороны, это как посмотреть – давно его мучения могли кончиться, потому что жизнь в подвале нельзя было назвать жизнью – так, существование. И к сестре ехать было не с чем, да и ни к чему – это Игорь Николаевич понял, когда поселился в просторном подвале блочного дома по улице Коммунистической.

В соседях у него были старый рецидивист Ваня Грек, от которого отказалась даже тюрьма, и такой же, как Игорь Николаевич, бедолага – Николай Федорович Бычень, бывший военный, заработавший на локаторной станции стойкую импотенцию и по этой причине брошенный женой. Николай Федорович отчаянию не поддавался, ходил разгружать овощи на Центральный рынок, а потому к вечеру имел некоторый достаток – платили ему наличными после разгрузки, овощи понемногу давали, впрочем, на рынке можно было многое поиметь, если вести себя с понятием и не зарываться. Ваня Грек вот попросил было Николая составить ему протекцию, но, дорвавшись до рыночного изобилия, не смог совладать со своей порочной натурой, за что был бит и занесен в черные списки. Теперь он шатался по городу, приглядывая бесхозное или плохо охраняемое добро. Особого навару он с того не имел, но нет-нет, а и притаскивал в своем беззубом клюве что-то нужное в хозяйстве. Так в подвале появились радиоприемник и вентилятор «Онега» на высокой стойке, кожаная куртка для торжественных выходов, кастрюли и сковородка, которые Грек позаимствовал на какой-то даче.

Но чаще Грек сидел дома и охранял территорию. Было ему далеко за шестьдесят, но выглядел он старше. Худое вытянутое лицо его испещряли глубокие морщины. А чего вы хотите от горемыки, который половину жизни провел в лагерях да тюрьмах, а вторую половину под пристальным надзором милиции? На руках Грека синели татуировки, Игорь Николаевич даже подозревал, что они в изобилии усеивают все тело бывшего зека. Понятное дело, томился за колючей проволокой, подыхал от скуки, вот и отводил душу, украшая тело в меру сил своих и художественных устремлений. Теперь в силу старческой хлипкости Грек для серьезных дел не годился. Да и дом их надо было охранять – много развелось желающих прийти на все готовенькое и в тепло. Игорь Николаевич позаботился о том, что бы все входы в подвал были заперты на замки, в крайнем подъезде одну петлю подрезал так, что с виду казалось, что замок на месте, а спуститься в подвал можно было как два пальца об… облизать.

Сам он поначалу попытался просить милостыню в переходе на Комсомольской, только нищие его появлением остались не слишком довольны – позвали, как водится, крышу. Приехали два мордоворота поперек себя шире, вывели нахала во двор за овощным магазином и быстро, а главное, доступно объяснили, что переход существует не для каждого глупого бомжа, а для особо нуждающихся. После этих объяснений Игорь Николаевич неделю отлеживался дома и пил теплый чай из ржавого чайника, а потом нашел общий язык с жителями свалки и стал работать у них по починке бытовой техники, которая на свалку вывозилась в достаточном изобилии. Бомжи за ремонт платили хорошо, и даже коробки для упаковки техники после ремонта привозили, благо территория подвала позволяла.

Странная у Игоря Николаевича подобралась компания. Не зря же говорят, что друзей не выбирают – они приходят сами. Какой окружающий тебя мир, таковы и друзья.

– Ну, вздрогнем? – сипловато сказал Грек, поднимая перед собой серый стаканчик.

Стаканчики у всех были разные – у Грека когда-то белый, а теперь потемневший от грязи, у Игоря Николаевича зеленый, как трава, а у Николая Федоровича оранжевый, как морковка. Понятное дело, не одним днем жили, поэтому и посуда у всех была своя и даже десяток стаканчиков для гостей – чем черт не шутит!

Пряный удар по желудку Игорь Николаевич принял с настороженностью, но пронесло – язва успокоилась и не давала знать о себе, ровно ее никогда не было.

– Сегодня утром, – закусив помидором, сказал он, – свалки были, два утюга принесли, фотоаппарат и музыкальный центр «Акира» почти новый. Я полазил, делов-то на два дня.

– Надо бы утюжок один себе оставить, – озабоченно сказал Николай Федорович.

– Тебе-то он на хрена? – насмешливо кинул Грек. – Потусоваться решил?

– При чем здесь это? – недовольно поморщился Бычень. – Выглядеть надо прилично. Стиральная машина в доме тоже бы не помешала.

– Какие мы культурные, – Грек требовательно выставил перед собой стаканчик.

Выпив, он становился развязным, говорил сплошной нецензурщиной и старался побольнее задеть. Сожители это знали и старались в такие минуты не отвечать Греку – начнется со слова, а закончится потасовкой. А кому нужен скандал в доме? То-то и оно!

Выпили еще раз.

– Утюги, машины стиральные… – сказал Грек. – Жизни вы не знаете. Вас бы в зону…

– Слушай, Грек, – не выдержал бывший офицер. – Можно подумать, ты ее знаешь. Она у тебя за колючей проволокой прошла. Ты в нее со щенков…