Книга несчастных случаев

– Как вы собираетесь поступить с домом? – наконец спросил он. – Продать его и заплатить налог с прибыли? У вас все равно кое-что останется.

– Я пригласил клининговую компанию. Она наведет здесь порядок, продаст все, что не вделано намертво. А через неделю после этого… – Нейт не мог поверить в то, что действительно произнес следующие слова: – Наша семья переедет сюда.

– Я удивлен.

– А уж я-то как удивлен, мистер Рикерт! Уж я-то как удивлен!

Интерлюдия Прибытие

Животные не любили заходить в тоннель.

Они не сообщали это друг другу – в прямом смысле. У них нет общего языка, позволяющего общаться представителям разных видов, хотя, разумеется, со своими собратьями они общаться могут – писком и чириканьем, блеянием и мычанием. Но никогда никакому животному не нужно было говорить другому животному: «Не ходи туда!» Они это и так понимали. Об этом предостерегали их шерсть и перья. Об этом пела их кровь.

Животные знали, что этот тоннель – не просто тоннель. Это место насквозь пропахло страхом – темная пустота, тонкое место, мембрана, сквозь которую проникал мрак, истинный мрак, и животные это чувствовали, они чуяли этот запах. Животные также понимали, что дело не только в тоннеле, но и во всей окрестной земле, – однако тоннель являлся центром. Посему, хотя животные не могли полностью избегать окрестностей, они очень мудро обходили стороной хотя бы тоннель.

Но сегодня одно живое существо – человек, один из этих неуклюжих, неловких приматов, практически лишенных волосяного покрова, – вошел туда. Забежал. Самец. Люди часто заходили в этот тоннель. Как выяснилось, люди очень глупы. Бегают, хотя никто за ними не гонится.

Однако иногда глупость людей оборачивалась благом для животных. Этот человек-самец, забежавший под длинный бетонный свод и устремившийся в темноту, что-то держал в руке, как это частенько бывает с людьми.

Еду.

Орешки, семечки и сушеные фрукты. Он бежал лениво, жуя и хрустя.

Чавк-чавк.

Хрусть-хрусть.

И затем, что также частенько делают люди, он уронил часть того, что ел. Люди – существа расточительные. Жутко безразличные к окружающему миру, они с пренебрежительной легкостью выбрасывают самые разные вещи. Еду, мусор и сокровища в равной степени.

Белка знала, что заходить в тоннель нельзя. Это была непреложная правда.

Но правдой было также то, что наступила осень.

А с осенью пришли холода.

Скоро станет еще холоднее и наступит зима – весь мир превратится в пустыню снега, льда и пронизывающего ветра. Белки выживают зимой благодаря тому, что осенью их охватывает непреодолимое стремление запасать и прятать еду. Если они видят что-то съестное… Они запрограммированы любой ценой завладеть этим, а потом припрятать в деревьях, под камнями, в ямках, выкопанных лихорадочно работающими лапками.

И вот здесь, прямо здесь, в тоннеле, была еда.

Отличнейшая, желанная еда.

Поэтому наша белка сделала то, что делают все белки, даже когда на них на полной скорости несется машина, – отправилась за едой.

Белка осторожно забралась в тоннель, в темноту. Сначала она двигалась медленно, затем быстрыми рывками. Россыпь семечек, орехов и сухофруктов была прямо впереди. Вот уже всего в десяти шагах. В девяти. В восьми. Белка уже буквально чувствовала вкус еды.

Но темнота тоннеля словно стала более зловещей. И более черной. Белка остановилась. Внезапно шерсть на ней встала дыбом – предостережение. В тонком слуховом канале животного возник пронзительный звук. Тени завибрировали, затем резко двинулись, словно на белку упало что-то тяжелое.

Но ведь белка была уже близко, так близко к еде…

Поэтому она осторожно двинулась дальше. Не обращая внимания на гнетущее чувство внутри, которое белке хотелось списать просто на голод.

Ближе. Еще ближе.

Белка протянула лапку к первому ореху. Засунула его себе в рот, готовая отправить за щеку…

И тут звон в ушах стал невыносимым, будто в мозг вонзили острую иглу. Белка забилась в судорогах, упала на спину и покатилась, беспомощно размахивая хвостом и перебирая лапками. Она издала звук – отчаянный писк, родившийся в глубине глотки, перешедший в пронзительный вопль.

Вскоре белка затихла. Она могла лишь лежать на брюхе, что есть силы прижимаясь всем телом к твердой земле. Надеясь унять этот резкий звук, раздирающий уши. У нее задрожала голова. Две струйки крови вырвались из ноздрей, сквозь зубы поползла кровавая пена. Брюхо разбухло и лопнуло, словно треснувшее яйцо, все внутренние органы вывалились наружу с такой силой, что тело зверька приподнялось на маленькой горке собственных внутренностей.

Белка еще оставалась живой и успела увидеть, как воздух вокруг искривился, а тени затянулись тугим узлом. На сводах тоннеля заплясали электрические разряды, затем из мрака вырвалась призрачная молния.