Книга духов

Перепрыгивая через ступени, я скатилась по ветхой лестнице. Но когда я открыла дверь… на пороге показалась не Селия; нет, это был Йахалла. Нищий семинол, торговавший неизвестно чем. Он промок, но был трезв, кожа приобрела оттенок остывающего пепла. Одет он был не как индеец и не как белый. (Мой вид тоже не отличался презентабельностью.)

– Ха! – произнесла я. – Что у нас сегодня? Небось дрова для нынешних жарких ночей.

Не дожидаясь ответа индейца, я отступила, чтобы захлопнуть дверь. Но тут мне бросилось в глаза, что у него за плечами нет вязанки дров, нет при нем и тележки с апельсинами, которые он жарил на прицепленной тут же жаровне и, смазав медом, продавал.

– Что тогда? – спросила я. – Говори!

От долгого одиночества я сделалась нетерпеливой. От внезапного разочарования к глазам подступили слезы.

Йахалла вытянул шею вправо, потом влево, потом его темные глаза уставились поверх моего плеча в дверной проем. Всмотрелся в меня. Пристально. В его взгляде возник вопрос, который он изобразил мимикой:

Поднес скрюченные указательные пальцы себе к лицу, к глазам. Я не поняла, и он, шагнув в сторону, сорвал с вьющегося куста у меня на ограде две ипомеи. Их он тоже поднес к лицу – к глазам.

– Она ушла, – объяснила я. – Пропала.

– Нет, – с ударением произнес он. – Нашлась.

47 Мир путешественника

Индеец Йахалла долгое время находился в подчинении у компании вискарей – белой швали, торговавшей чересчур забористым спиртным. В тот день, когда он ко мне явился, от него вовсю разило. Я провела его внутрь, в гостиную. Он промок и трясся, потому что, хотя день был жаркий, ливень лил холодный. Я разожгла очаг, но поленья только дымились и шипели и никак не разгорались.

Я села и всмотрелась в Йахаллу. С воином, благородным индейцем, описанным мистером Фенимором Купером, он не имел ничего общего. Это была жалкая опустившаяся личность, его красные глаза не отрывались от буфета, где он заметил графин с портвейном. В конце концов я налила ему стакан, и Йахалла заговорил – на мускоги, но также на испанском и на английском, нарочито ломаном. Однако вскоре я вытянула из него наиболее удобопонятную речь, после того как безжалостно закупорила графин и отказалась наливать больше, пока…

– Они знают о Цветочном Лице, – сказал он. – Ищут ее.

– Кто о ней знает?

– Индейцы и торговцы. – Он изобразил мимикой, как кого-то хватают. И снаряжение ловцов: винтовки, кандалы и прочее.

Они ищут Селию и прежде всего Лидди? Неужели это были ловцы рабов, нанятые наследниками Бедлоу? После стольких лет? Или он вел речь о трейдерах, то есть негодяях, которые рыскали по территории, присваивая то, что им не принадлежало, – лошадей, коров, рабов; двуногая добыча ценилась ими выше всего.

– Где она? – спросила я. – Недалеко?

Йахалла печально, жалостно покачал головой. Он вновь и вновь указывал пальцем себе в один глаз, потом в другой, потом в пол, и я потеряла терпение.

– Что? Где она? Ты хочешь сказать, она… в земле?

– Нет-нет, ни в какой не в земле… Она бежать на землю. – Он обозначил жестом, что уже отработал вознаграждение.

– Послушай. – Я выставила на вид две бутылки, взятые из буфета. – Скажи, где она, и бутылки твои.

Нынче мне стыдно за этот подкуп, но мне, как и моему собеседнику, было на все плевать.

– Я ее не видеть. Йахалла слышит. И ничего больше.

– Что слышишь? Что ты слышал?

– Она, Цветочное Лицо, она бежать, бежать из Сент-Огастина на землю племени.

Немало черных людей, как свободных, так и беглых, жили вместе с семинолами в разбросанных по территории поселках. Видимо, они находились в неволе, однако это было не жестокое рабство, а скорее отношения вроде феодальных. Иногда чернокожие жили отдельно, а за землю отрабатывали или платили оброк, но чаще они с индейцами взаимодействовали более тесно. Сверх этого мне мало что было известно.

– Но где она? Твое племя могучее и большое.

– Ничего не большое. И не могучее.

Когда Йахалла схватился за графин, я промолчала. Позволила ему налить. Смотрела, как он пил. Его кожа, высохнув, сделалась совершенно тусклой; сухая, как бумага, она свисала с костей.

Оставив Йахаллу в гостиной, я стала искать среди бумаг карту территории. Нашла ее и расстелила на пыльном столе. Попросила Йахаллу показать, где, как он «слышал», может находиться Селия; но прежде он забрал бутылки, сунув их себе под мышки.

Слухи о девушке, похожей на Селию, дошли до него в Фернандине, где он торговал стеклянными бусами. И еще он слышал что-то вроде этого недавно, в поселении Волузия.

– А теперь? – спросила я. – Где она теперь?

Но семинол был уже у входной двери.

Благодаря Бефане или без ее участия у меня появилась надежда; и еще мне понадобилось принимать решения.