Книга духов

Известно ли тебе, где я пишу эти строки? Конечно неизвестно, но читай дальше и постарайся вообразить. Я сижу на берегу, под моим Враньим Долом. Сейчас прилив, и вода плещется у моих ног, а также у ножек секретера. По моему распоряжению слуги отнесли его на берег. Я хотела писать, глядя на океан, ибо на дальнем его берегу мне видишься ты. Нет, дорогая, не буквально; хотя, как ты знаешь, я наблюдала за твоим переездом. Некоторое время я следила за тобой и выпустила из виду, только когда ты добралась до порта Виргинии. Я призвала обратно мою Малуэнду (она была птицей, потом корабельной крысой, а теперь она опять кошка и сидит у меня на коленях) и перестала видеться со всеми, кроме самой себя.

Потому что – позволь мне быть откровенной – ты, моя Аш, довела меня до бешенства.

Мои драгоценности, дорогая? В океане? Что за бред! Разве для того я их тебе завещала, чтобы видеть, как они, вместе с останками Мадлен, канут в бездну? Mais non! Как часто душила меня злость после снов, подобных тем, что являлись Кларенсу, брату шекспировского злодея Ричарда:

Я видел сотни кораблей погибших!
И потонувших тысячи людей,
Которых жадно пожирали рыбы;
И будто по всему морскому дну
Разбросаны и золотые слитки,
И груды жемчуга, и якоря,
Засели камни в черепах, глазницах, –
Сверкают, издеваясь над глазами,
Что некогда здесь жили, обольщают
Морское тинистое дно, смеются
Над развалившимися костяками[84].

О, Аш! Что за безумие! Глупость несусветная! Знаю, ты стремилась жить собственным разумением. (Помнится, правда, средств у тебя своих нет, только мои.) Намерением твоим я восхищаюсь, но, дорогая, будем надеяться, что ты успела усвоить разницу между метафорой и сумасшествием и посланные мною деньги (в сундуке их найдется изрядное количество) не выбросишь на ветер и не пришпилишь к дереву – птицам поклевать. Пожалуйста, романтические выходки (вроде тех, на корабле) предоставь нашему Барду или его театральным собратьям. Дорогая, деньги нужно вкладывать! Не рассчитывай на то, что они всегда будут валиться с небес. Этому и многому другому, надеюсь, ты научишься подле Герцогини.

…Признаюсь тебе, Аш, за минуту до того мне пришлось отложить перо в сторону, потому что во мне до сих пор кипит гнев – и проглядывает глаз – и я вновь готова от тебя отвернуться. Что и произошло прежде. Но я способна себя успокоить, а вот Асмодей не может: услышав твое имя, он все еще бушует, ему ведь и прежде не давали покоя твои множественные… дарования… Да, я могу успокоиться и желать тебе только добра… В эту самую минуту, когда я сижу на берегу, меня просят передать, что Ромео тебя целует и обнимает. Это он со своим Ганимедом приволок мне на пляж письменный стол, а теперь они оба плещутся почти по пояс в воде.

Да, Аш, твой Ромео больше не твой… А вернее сказать, оба юноши теперь мои. И веселья от двоих в два раза больше, чем от одного. Самая простая арифметика, известная каждой ведьме со времен Лилит, non?

Звать его Дериш; Асмодей нашел его в Арденнах, где мать мальчика (я ее не знала) умерла от крови. Он вернулся с мальчишкой во Враний Дол и преподнес его мне, разве что ленточкой не перевязал. Я потом передала его Ромео, так как на второго любимца мне не хватило бы энергии, тем более что он не знает… моих предпочтений. Скучное занятие – готовить себе наложников.

Сестра, силы мои уже не те. Перо отправилось на отдых, как задолго до того кисть, книга заброшена вместе с холстами. Bref[85], приток моих жизненных сил, боюсь, иссякает. Силы истощаются. Плечи облеклись в одеяние старости. Жизнь моя обрушилась внезапно, подобно лезвию, что регулярно низвергалось в Париже, моем Париже былых времен, отсекая от меня город моей мечты, моего успеха. Ты знаешь ведь, оно, это лезвие, виновно в моем изгнании сюда, к скоплению камней на высоком берегу… Кровь, hélas[86], уже не за горами.

Раз так, на что мне сдался этот сексуальный гигант, этот юный бельгиец с волчьим аппетитом? Нет уж. Я позволила Ромео делать с Деришем все, что вздумается, сама же пользуюсь – когда вздумается мне. Телами их, а не любовью, которая исключительно… Любовь? Она мне больше не нужна.

Но ты, моя Аш, ты любишь? Найдя любовь, осталась ли ты ей верна? Это ведь негритянка, с которой ты плыла на корабле, non? В твоих письмах не было подробностей. Ты покорилась любви, так ведь? Стремилась чарами привязать к себе предмет твоей страсти? Oui, а как же. Не падай духом, дорогая, это ошибка, какую чаще всех прочих совершают сестры Сообщества еще с незапамятных времен.

Загадка вроде бы не новая, но приходится признать: как переделать сделанное (в чем бы оно ни заключалось), я не ведаю. Если какой-нибудь ведьме известен способ, то эта ведьма – Герцогиня. Ее попечению я тебя и доверила.