Книга домыслов

Взяв в руки скрипку, Мейксел принялся играть веселую мелодию, а Сюзанна пустилась в пляс. Вот так, веселясь, циркачи отмечали крещение мальчугана. Амос некоторое время стоял и смотрел, а когда о нем все забыли, бесшумно отошел от костра. Ночью он в беспокойстве метался на матрасе в фургоне Пибоди. Безмолвно он пытался воспроизвести каждый звук своего имени так, как его произнесла мадам Рыжкова.

«Амос, – думал он. – Меня зовут Амос».

Чуть позже в тот же вечер Пибоди вернулся в свой фургон и принялся писать что-то в книге. Между делом он повернул голову и взглянул на лежащего на матрасе найденыша.

– Спокойной ночи, мой мальчик. Хороших снов, Амос.

Ребенок улыбнулся в темноте.

Глава 3

22 июня

Конечно, звонить в это время не полагается, но чем раньше ты позвонишь, тем больше шансов застать человека дома. Хотя лишь краешек солнца поднялся над водой, по голосу мистера Черчварри можно было предположить, что он уже давно на ногах.

– Мистер Черчварри! Я рад, что смог к вам дозвониться. Это Саймон Ватсон. Вы послали мне книгу…

– Ах, мистер Ватсон! – прозвучал голос из трубки. – Я рад, что посылка доставлена в целости и сохранности. – Человек на другом конце линии едва не задыхался от восторга. – Правда, фантастическая находка? Мне так жаль, что я не мог оставить этот журнал себе, потому что Мари обещает убить меня, если я принесу в дом еще хоть одно издание.

– Конечно, – произнес я, задумавшись, а после непродолжительной паузы, добавил: – Я вас не понимаю.

– Работа букиниста – это сущее наказание. Разница между магазином и домом постепенно стирается. Если честно, я пересек линию ограничения и теперь Мари, моя супруга, не потерпит появления в нашем доме ни одной книги, которую я не смогу продать, а оставлю себе.

– Понятно.

– Но вы же звоните не для того, чтобы я рассказывал вам о своей жизни. Как я понимаю, у вас появились кое-какие вопросы.

– Да. Где вы приобрели этот, как вы выразились, журнал и зачем выслали мне?

– Да… Конечно, конечно… Я говорил, что специализируюсь на антикварных изданиях? Я, так сказать, отношусь к разряду гончих, которые ищут по заданию клиента то или иное издание. Ваш журнал я приобрел на аукционе вместе с другими книгами. Я не собирался покупать его, так как поехал за чудесным изданием «Моби Дика», которое приглянулось моему клиенту.

В голосе букиниста появились проказливые нотки, и я вообразил его похожим на эльфа старичком.

– Эта книга была издана в 1930 году «Лейксайд Пресс». Мне очень повезло, что я смог заполучить ее, вот только вместе с этим лотом на аукцион было выставлено более двадцати разномастных изданий. Ничего особенного, но почти все эти книги вполне можно перепродать. Там был Диккенс, несколько книг Вулфа и ваш журнал.

Ваш… Я не считал это журналом, а вот прикосновение к кожаному переплету явно меня успокаивало.

– А кто был владельцем?

– Одна частная компания, управляющая инвестиционным обществом. Я попытался узнать у них, каково происхождение этих книг, но особой общительностью эти люди не отличаются. Если из затеи нельзя извлечь прибыли, этих людей ничто не может заинтересовать. Книги в таком ассортименте прежде принадлежали некоему Джону Вермиллону. Много изданий, но все весьма низкого качества.

Имя было мне незнакомо. Впрочем, я мало знал о своей семье. Папа был единственным сыном довольно пожилой супружеской пары. Его родители умерли раньше, чем я появился на свет. Мама прожила на свете недостаточно долго, чтобы мне о них рассказать.

– Почему вы переслали журнал мне, а не его семье?

– Из-за имени Вероны Бонн. Красивое имя. В основном очарования старым книгам придают пометки, оставляемые их прежними владельцами. То, как выведено имя вашей бабушки, говорит о том, что она была владелицей этого журнала. Было бы жаль выбросить этот раритет либо позволить ему и дальше рассыпаться, но оставить журнал у себя я никак не мог. Ну, я принялся искать человека с таким именем. Цирковая прыгунья с вышки. Как необычно! Я наткнулся на краткий некролог, благодаря ему вышел на вашу мать, а потом на вас.

– Сомневаюсь, что журнал принадлежал моей бабушке, – сказал я. – Насколько я знаю, она жила на чемоданах.

– А может, это был кто-нибудь из членов вашей семьи? Или журнал принадлежал поклоннику вашей бабушки? Люди любят хорошие истории.

Да, истории. Наша история, уж конечно, хорошая. Мои ладони показались вдруг скользкими, и я выронил кружку. Кофе растекся по испещренному трещинами линолеуму на кухонном полу. Схватив бумажное полотенце, я бросился вытирать лужу, но перевернул сахарницу. Старое, кислое чувство угнездилось в моей груди. Знакомое чувство, напрямую связанное с городской трагедией. Мама утонула. Папа умер от горя. Молодой человек в одиночку растил свою сестру.

– Вы это часто делаете? Я имею в виду собираете информацию о семьях прежних владельцев книг.

– Куда чаще, чем вам кажется, мистер Ватсон… Саймон. Могу я вас называть Саймоном?

Кровь струилась у меня под ногой, красная жидкость смешивалась с кофе и сахаром. Должно быть, я наступил на осколок кружки.