Книга 22. Язык духовных миров (старое издание)

Но спрашивается, почему же, в таком случае, все не спешат работать на Творца? Ответ прост: поскольку не видят награду тут же на месте, но должны верить, что получат ее по окончании работы. Но не каждый способен верить в награду, и поскольку сомневаются, хотя и должны верить, что в конце концов получат ее, — нет большого количества желающих на такую работу. И поскольку принято работать с уверенностью получить заработанное, а не сомневаться в получении заработка, есть большая разница в желающих работать в материальном и в духовном. Но следует знать, что вся разница заключается в том, что в духовном награда вручается не сразу же и поэтому надо верить — в этом все различие.

Но мы видим, что приходят люди и хотят заниматься Торой и заповедями, несмотря на то, что до прихода были неверующими. Приходят и говорят, что хотят вернуться в веру. И когда спрашивают у них, в чем причина их решения изменить свой жизненный путь, отвечают, что не видят смысла в своей жизни, т.е. в эгоистическом времяпрепровождении. Поскольку им нечего получить для удовлетворения эгоистических желаний, нечем питать свое самолюбие, поэтому хотят выполнять Тору и заповеди. Они слышали, что есть наслаждения в Торе и заповедях, и таким образом можно будет наполнить свое желание получить. Значит, пока видят возможность наполнять свои эгоистические потребности материальными наслаждениями, им не нужно менять свой путь. Но если слышат, что есть Вера, есть Правящий миром, и Он создал мир не просто так, а с определенной целью и цель эта — «насладить свои творения».

И когда человек слышит это, а он к тому же не получает удовлетворения от материальных наслаждений, поскольку не находит в них смысла жизни, чтобы ради них стоило жить и страдать (а страдает каждый), когда слышит, что есть место, где что-то светит в жизни, — тогда может выйти из мира материальных наслаждений, несмотря на то, что, как уже говорилось, в них не надо верить. А в духовном надо верить, а он-то как раз сомневается, что «конец — всему делу венец», т.е. в завершение всего он получит награду. Но, поскольку материальное лишено наслаждений для него, он может перейти к духовному и выполнять Тору и заповеди.

Но когда человек охвачен страстью к материальному и находит в нем удовольствие, хотя бы и временное, а затем видит, что в итоге не получил удовольствия — в таком состоянии он подобен младенцу, попавшему в руки идолопоклонников, и нет у него сил вырваться из-под их власти.

Но даже после того, как такие люди взяли на себя бремя выполнения Торы и заповедей, пробуждается иногда в них снова страсть к материальному, и тогда трудно продолжать работу. Но должны знать, что их страсть и стремления пробудились, потому что начали ощущать в них вкус, которого ранее не ощущали. И это подобно сказанному мудрецами (Санедрин, 75, 20): «Со дня разрушения Храма удовольствие от плотских наслаждений осталось только у грешников».

Объяснение: «со дня разрушения Храма», т.е. с момента, когда духовное в сердце человека уподобилось развалинам после разрушения. «Удовольствия от плотских наслаждений» — удовольствия, включающие в себя все наслаждения. «Осталось только у грешников»: удивительно, почему дано совершающим грех чувствовать большее удовольствие в плотских наслаждениях, чем негрешащим? Как будто получают награду за совершение греха тем, что чувствуют большее удовольствие, чем остальные?

И чтобы это понять, надо посмотреть, как это происходит в нашем мире. Если, например, работодатель может устроить так, что человек будет работать у него за малую плату, он не заплатит ему больше. Поэтому каждый старается взять работника, чтобы делал у него все, что от него требуется, за минимальную плату, но никогда хозяин не заплатит больше, чем требует сам работник. И в духовной работе, когда «злое начало» приходит к человеку и говорит: «Преступи заповедь Торы!», то человек спрашивает: «А что ты мне дашь за это?» Ему говорят: «За то, что послушаешься голоса моего, дам я тебе, скажем, к примеру, двести грамм наслаждений». Человек говорит: «За двести грамм наслаждений не могу я нарушить заповедь Творца». Тогда «дурное начало» обязано добавить ему еще сто грамм, пока человек уже не сможет отказаться от такого количества наслаждений и вынужден будет слушаться его.

Отсюда видим: какую цену дает человек за грех, настолько трудно ему нарушить Заповедь. И поскольку трудно совершить это действие — преступить заповедь Творца, существует правило, что за трудную работу больше платят. Поэтому в меру того, насколько трудно человеку нарушить, «злое начало» вынуждено дать ему большее вознаграждение, т.е. большее наслаждение за нарушение. Но когда нетрудно ему нарушить заповедь Творца, «дурное начало» не обязано давать ему большое наслаждение.