Княжий удел

– Ты отжил свое, – сказал Махмуд, выпрямляясь. – Дай теперь дорогу мне! Ты просто большое дерево, сердцевина которого превратилась в труху! Рядом поднялись сильные побеги, так почему ты должен глушить их?!

– Глупец, – хан согнулся еще ниже. Кинжал, застрявший у него в груди, сделался неимоверно тяжелым и тянул его к самой земле. – Все это я делал для старшего сына. Ты унаследовал бы не только Казань… а, возможно, всю Орду. Теперь я не знаю, хватит ли у тебя сил быть ханом. – Кровь обильно текла из раны, заливая халат.

– Если я убрал с дороги тебя, то уж, поверь мне, не дрогнет рука, чтобы расправиться и с братьями!

Теперь Махмуд был выше отца на целую голову.

Улу-Мухаммед не знал, что конец его будет именно таким. Он не боялся быть убитым воинами, никогда не носил под халатом брони и вот теперь умирает от руки собственного сына.

– Никому и никогда не говори, что ты убил меня… – тихо сказал Улу-Мухаммед сыну, и его слова прозвучали как завещание. – Тебя никто не поймет. Моя стража убьет тебя, а я не желаю твоей смерти. Сбрось мое тело с обрыва в Итиль и скажи, что я сорвался с обрыва и утонул.

Даже сейчас Улу-Мухаммед давал пример великодушия своему старшему сыну, тем самым унижая его.

– Я не стал дожидаться твоей смерти! – кричал Махмуд. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих братьев воткнул мне кинжал в горло! Вспомни, как ты сам взошел на престол! Ты убил своих братьев, чтобы сделаться сильнее, теперь твоим путем последую я! Прости меня, отец, тебе и так скоро умирать, и я сделал это на благо нашего ханства! А за совет спасибо, я сброшу тебя в воду!

– Не надо… я сам, – отстранил Улу-Мухаммед руку Махмуда. – У меня еще есть силы! Жаль, умираю не на поле брани, не с оружием в руках.

Улу-Мухаммеду вспомнился поединок с батыром из рати Гыяз-Эддина. Он победил и тем самым спас свою честь и сохранил жизнь своим воинам, достойно удалившись в Бахчисарай. Даже тогда у него не было предчувствия близкой смерти, она казалась где-то далеко. А сейчас дух смерти накрыл его своим крылом, и в глазах Улу-Мухаммеда потемнело. Только бы хватило сил добраться до края обрыва. Будет гораздо хуже, если уже мертвого отца Махмуд начнет стаскивать за ноги к обрыву, чтобы потом, как падаль, сбросить вниз. И мелькнула мысль: не быть ему похороненным в ханской гробнице, а место, которое он выбирал при жизни, так и останется свободным.

Хан Мухаммед сделал еще один шаг, потом еще один. В глазах было темно. Куда же идти? Впереди появился свет. Может, это уже рай? Но он услышал голос Махмуда:

– Отец, ты медлишь! Может, тебе помочь?

– Нет, я справлюсь сам…

Внизу хан увидел белесые гребни волн разыгравшейся Итили. Сил у хана оставалось совсем немного, он приблизился к самому краю, посмотрел вниз и шагнул в бездну.

Улу-Мухаммед не почувствовал полета, удара о воду, не ощутил, как руки и ноги обволакивает мягкая ласкающая вода и бережно, как драгоценную ношу, укладывает на песчаное ложе.

Улу-Мухаммед был мертв.

Махмуд еще некоторое время постоял на берегу. Ему и самому не верилось, что великому Улу-Мухаммеду пришел конец. Отец всегда выходил победителем. А вдруг и сейчас хан справится с водной стихией и, громко хохоча, восстанет из реки? Но, кроме пенящейся поверхности, Махмуд не рассмотрел ничего.

Даже смертью своей Улу-Мухаммед преподал урок мудрости своему сыну. Он хотел оставить его честь незапятнанной – пусть он чистым взойдет на казанский престол, а потому предпочел сгинуть в водах Итили.

Махмуд, преодолевая сопротивление ивняка, который сейчас цеплялся особенно яростно, вышел к страже.

– Улу-Мухаммед… отца моего… больше нет… Он поскользнулся и упал в Итиль… Он утонул…

– Хан Улу-Мухаммед утонул? – выдавил из себя один из стражников.

Он знал Большого Мухаммеда не один десяток лет. Хан не умел беречь себя, и тело его было покрыто многочисленными шрамами. Однако смерть всегда обходила стороной сильного воина и забирала других. Страж поверил бы в смерть Улу-Мухаммеда, если бы она произошла на поле битвы, оттуда совсем короткий путь до ворот рая, и втайне каждый из них мечтал именно о такой кончине. Но чтобы утонуть… Такая смерть для победителя была позорной.

– Ты обманываешь меня, мальчишка! – вцепился он руками в ворот Махмуду. – Что ты сделал с моим господином?! Ты убил своего отца, чтобы самому быть ханом!

Махмуд увидел, как рука воина потянулась к сабле.

– Поди прочь! – отшвырнул Махмуд от себя воина – видно, не умер в сыне великий Улу-Мухаммед. – Отныне я казанский хан! Нам уже не достать со дна реки тело моего отца!.. Во всех мечетях ханства прочитать поминальные молитвы о Великом Мухаммеде. Пусть каждый почтит его память. Отныне в проповедях произносить его имя. Что ты стоишь?! Иди выполняй приказ! – прикрикнул Махмуд на старого воина.

– Слушаюсь, мой господин, – сказал страж, узнавая в юноше молодого Улу-Мухаммеда.