Княжич Соколов

Плесень, крысы, сырость, горстка обгорелых костей в углу, создавали вполне очевидный антураж, который идеально дополнял деревянный стул с акцентированным алым оттенком из-за впитываемой годами крови.

— Еще не передумал становиться моим другом? — спросил я.

— Не-а, — отозвался Алекс, беззаботно сидя на ступеньках позади меня, — с тобой весело.

— И опасно, — подметил я.

— Не для меня, — не раздумывая ответил парнишка.

— Это пока, — усмехнулся я, — я же только приехал.

— О! Получается, планируешь проводить так каждый день? — обрадованно соскочил на ноги Алекс.

— Как пойдет, — отозвался я, закончив пристегивать все еще находящуюся без сознания цесаревну к стулу, — думаешь, удержат? — скептически покосился я на старые потертые кандалы.

— Шведа удержали, — равнодушно пожал плечами Алекс.

— Какого шведа?

— Ну про которого ты говорил, — спокойно пояснил парнишка, — в телевизоре.

— И часто ты тут бываешь? — подавив внутреннее удивление уточнил я.

— Именно в этом подвале? — на миг задумался Алекс, — Не-а, только когда есть на что посмотреть.

— Не забывай мысль, мы к этому мы еще вернемся, — разочаровавшись отсутствию возможности расспросить нового друга подольше, вздохнул я и сверился с часами, — план помнишь?

— Ага, — уверенно кивнул Алекс.

— Тогда за дело. Гости уже на подходе.

* * *

Героически преодолевая всепоглощающую сонливость, девушка смогла открыть глаза.

Мир вокруг нее качался как на волнах и был мутным, словно смазанная картинка. В ушах звенело от головной боли, слабость во всем теле сводила с ума, а веки были тяжелыми будто отлиты из чугуна.

Казалось, моргнешь один раз и разум вновь провалится в беспробудную темноту, которая так манила девушку своим спокойствием, легкостью и теплотой.

— Нельзя! — приказала сама себе Елизавета Михайловна Елецкая, силой воли разогнав остатки эфира по телу и сон отступил еще на два шага назад.

Мир вокруг стал чуть четче, появились звуки сквозного ветра, принесшие собой ужасную вонь, от которой девушку едва не вывернуло.

И в тот же миг в голове вспышками всплыли воспоминания.

Безобразно вывернутые шеи, сломанные конечности и кровь, разбрызганная по стенам. И этот безмятежно ступающий по трупам силуэт в черном костюме. Его равнодушное аристократическое лицо никак не сочеталось с аномальным, пробирающим до глубины души бездонным голубым взглядом.

Такие подавляющие все вокруг глаза не могли принадлежать человеку. От их взора хотелось бежать без оглядки и укрыться настолько далеко, насколько только возможно, но все что успела в тот момент сделать девушка — это закричать... да и то, ненадолго.

Голос исчез, а следом за ним и сознание предательски покинуло цесаревну.

Разум инстинктивно попытался закрыться от потоком нахлынувших воспоминаний недавних событий, но усилием воли Елизавета Елецкая удержала их в фокусе внимания.

Каждый вдох давался с трудом и отзывался жгучей болью в груди, но нужно было собраться.

Она обязана была помнить.

Обязана понимать, что происходит.

С того самого дня как двенадцать лет назад ее отец сел на престол, юную цесаревну начали обучать и готовить к непростой жизни члена правящей семьи.

В которую в том числе входило возможное похищение.

И худшее что могла сделать Елизавета Елецкая в этой ситуации, это поддаться панике или показать слабину.

Не бывать этому.

Никто и ничто не смогут заставить дочь императора сдаться. Это ее должны бояться, а никак не наоборот.

С этой твердой мыслью девушка окончательно смогла справиться с пожирающей разум словно червь сонливостью и рассмотреть, наконец, где она находится.

Незнакомые серые стены, изуродованный черной гнилью и трещинами каменный пол, тусклая лампочка над входом у распахнутой железной двери, посреди которой стоял он.

Тот самый голубоглазый убийца. Стоял и беззаботно улыбался, словно не совершил самую главную ошибку в своей, уже гарантированно, короткой жизни.

Стойко справившись с новой волной накатившего страха, девушка удержала взгляд на похитителе и попыталась рассмотреть его до мельчайших деталей.

Запомнить каждую его черту так ясно, чтобы даже в случае ее смерти дознаватели смогли опознать и казнить безумца, посмевшего поднять руку на дочь императора.

А следом за ним и всех, кто ему помогал. Провернуть такое в царском лицее под самым носом у Рюриковичей без посторонней помощи похититель бы не смог. Да и молодой он совсем.

— Как себя чувствуете, ваше императорское высочество? Сколько пальцев я показываю?

— Столько же сколько часов тебе осталось жить, — вырвалось из уст девушки.

Голос вернулся и звучал уверенно, разум прояснился, эфир мерно растекался по телу, изгоняя остатки чужеродной техники.

— Чтобы это показать, пришлось бы пальцы со всей империи собирать, — разочарованно вздохнул самоуверенный похититель, — похоже, мозг все-таки зацепило. Досадно.

— Ничего мне не зацепило! — гордо вскрикнула девушка и попыталась встать, но конечности вдруг отозвались резкой болью и только сейчас Елизавета Елецкая заметила, что пристегнута к стулу кандалами.