Княжич Соколов

— Благодаря везению, и я сейчас даже не про самоубийственный прыжок в магическое пламя, — чуть громче, чем следовало, заявила Зверева и раскрыла перед лицом князя ноутбук, — если бы первородный тхаг не поторопился с решением и догадался, что Артемий Сергеевич не собирается от него убегать, то скормил бы гиене все тело слуги целиком, а не только голову. И, как видно из моих расчетов, сила призванного зверя возросла бы на сорок три процента и шансов выжить до прихода подкрепления у Артемия Сергеевича бы не осталось. Получается, поставив на кон свою жизнь и безопасность всего княжества, Артемий Сергеевич победил не своими заслугами, а только из-за ошибки противника. Учитывая, что скромные дивиденды от возможной победы несравнимы с рисками от поражения, считаю, что безрассудные действия Артемия Сергеевича, в среднесрочной перспективе несут прямую угрозу княжеству и всему роду Соколовых. Поэтому рекомендую ограничить чрезмерные полномочия княжича, а также пересмотреть уровень его допуска к секретным материалам, разработкам и объектам.

Завершала свою речь Зверева с чувством непоколебимой уверенности в собственной правоте. И то, что она смогла сказать это даже под тяжелым взглядом «кровожадной» версии князя Соколова внушало уважение.

И ведь очевидный просчет в середине речи не особо смутил Звереву и не заставил пересмотреть свои выводы ни на йоту.

— Я тебя услышал, Анна, и благодарю за откровенность, — после короткой паузы ответил отец и поднялся на ноги, — Прохор проводит тебя в столовую, дождись нас там.

— Как пожелаете, — без улыбки поклонилась Зверева и ровным шагом направилась к уже открытой двери, где ее ждал дворецкий.

Стоило двери закрыться, как князь Соколов перевел взгляд на меня.

От его «кровожадной» ауры не осталось и следа. Ей на смену пришла едва заметная усталость, демонстрировать которую отец себе позволял только в кругу семьи, да и то не часто.

— Ты специально попытался ее напугать? — озвучил я свою догадку, — неужели правда думал, что наша железная Анна дрогнет и изменит доклад?

— Просто хотел, чтобы она была уверена в своих суждениях и сразу перешла к сути без лишней воды, — признался отец и закурил сигару, — Артем, а ведь Анна права.

— В ограничении полномочий? — немного удивился я.

— Нет, — отмахнулся князь Соколов, — в доли везения в твоей победе. Ее расчеты точны вплоть до тысячной процента.

— Силы тхага может быть, но не моей, — вздохнул я.

Если б Зверева хоть раз смогла беспристрастно применить свои аналитические способности ко мне, то давно бы уже уволила сама себя за ненадобностью.

— Хочешь сказать, ты ожидал, что за тобой придет первородный тхаг? — приподнял бровь отец.

— Что тхаг — да, что способный на призыв — нет, но это не имеет значения. Он не совершал ошибок. Опытный индус почувствовал, что я смогу воспользоваться задержкой гиены, которая неминуемо возникла бы при поглощении целого тела. Потому не рискнул давать мне время на раздумье и против непопытного юнца сделал ставку на эффект неожиданности. Этот тхаг провел идеальный бой.

— Но этого оказалось недостаточно, — резюмировал отец.

— Но этого оказалось недостаточно, — разочарованно повторил я.

— Подвергать себя смертельной опасности далеко не единственный способ достичь резонанса, Артем, — заметил князь Соколов.

— Знаю, — кивнул я, — зато самый быстрый.

— И куда ты только так спешишь, — вздохнул князь Соколов, покачивая головой, — я достиг резонанса в двадцать пять, сам император в двадцать, но он Рюрикович.

— Зверева в восемнадцать, — тут же парировал я.

На что отец недовольно нахмурился.

— Анна уникум, рожденный с пробужденным источником. Таких как она во всем мире появляется один на десять миллионов и, будучи простолюдинкой, она тренировалась как проклятая с пеленок, чтобы это преимущество реализовать. В тебе же источник пробудился лишь в тринадцать лет. Вас нельзя сравнивать.

— Ты прекрасно знаешь мою позицию, отец, — спокойным голосом проговорил я, выдержав его испытующий взгляд, — пока тепличные аристократы считают нормальным достижение резонанса хоть в тридцать лет, в мире все чаще появляются гениальные простолюдины и берут эту планку гораздо раньше. И это без родового дара, лучших наставников и безграничных ресурсов. Они берут эту планку потом и кровью. Берут, потому что иначе сгинут в нищете. Берут, потому что им нечего терять. Ради достижения личной силы они, не раздумывая, ставят на кон свою жизнь.

— Тяжелые времена порождают сильных людей, так всегда было, — не стал спорить с моими доводами князь Соколов, — однако, я тебе уже говорил, Артем. Этих случаев слишком мало, чтобы вывести систему.

— Отнюдь, — не согласился я, — их более чем достаточно чтобы понять, что если в сходные жизненные условия поместить мотивированного аристократа с достаточно сильным родовым даром, то эффект будет соответствующим.

— Ровно это и делают военные училища для одаренных, — заметил отец, — тот же царский лицей, из которого выпустилась Анна. Условия обучения там крайне жесткие, а местами и незаконные. Думаешь, почему его лично курируют Рюриковичи?