Князь. Всадники ночи

Первый командный уровень выглядел на первый взгляд так же, как и остальные: сведенный в круг светлый коридор, срезанный наискось потолок. Но когда князь прошел по нему метров сто – впереди началась темнота. Молодой человек замедлил шаг, ладонь невольно скользнула к рукояти клинка. Он уже почти ступил на темный пол – однако свет не загорался, «сфера» не возникала. Еще пять шагов – стена слева оборвалась, и он увидел огромное звездное небо. Чернота скрывала размеры рубки межзвездного корабля, ее стены, границу неба и пола. Казалось, слабо подсвеченный пульт, за которым скучала дежурная космонавтка, парил прямо в пространстве, ничем не защищенный от открытого вакуума, холода, возможных метеоритов. Костюм женщины тоже излучал легкое голубое сияние, отчего возникало ощущение того, что за показаниями приборов следит не человек, а призрак.

– Прямо навка озерная, – пробормотал Зверев. – Не отличить.

– Кто здесь? – подняла голову «навка». Собранные на затылке волосы, тонкие брови, острый с горбинкой нос, широкие плечи, широкий подбородок. Да это та самая леди, что первой привела в чувство незабвенную полуобморочную Оксану!

– Доброго дежурства, Люба, – медленно, чтобы не испугать, направился к женщине князь. – Надеюсь, я тебя не испугал?

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я же колдун, Люба. Неужели подруги тебе об этом не сказали?

– Как ты вышел из изолятора?!

– Я же колдун.

– Как ты нашел свою саблю?

– Я же колдун.

– Как же ты достал ее из капсулы? – попятилась от него космонавтка.

– Я колдун, Люба, колдун. Странно удивляться таким пустякам. Кстати, мне сказали, что здесь у тебя есть компьютер с хорошей объемистой энциклопедией. Можно, я немного ею попользуюсь?

– Откуда ты знаешь, что такое энциклопедия?

– Я же колдун.

– А откуда ты знаешь, что такое компьютер?! Ты же доисторический колдун!

– Господи, Любушка, кто же не знает, что такое компьютер?

Андрей занес руки над пультом и… И не увидел ничего знакомого. Ни «клавы», ни мышки, ни трекбола, ни даже джойстика, не говоря уж о мониторе. Какие то разноцветные шкалы, наклейки, надписи карандашом прямо на ровной панели, стрелки, кружочки… Зверев вздохнул и руки опустил:

– Так, я понял. Клавиатура отмерла. Как же тогда компьютером управлять?

– Как обычно… – Космонавтка окинула его взглядом, усмехнулась: – Горби, загрузи нам полную энциклопедию.

– Выполняю, – ответил мужским голосом пульт.

– Почему «Горби»? – вздрогнул Андрей. – Странная кликуха. Где то я ее уже слышал.

– Потому что «горби», – не поняла женщина. – Машина на горбатой схеме.

– На какой?

– Ты не знаешь? Первые вычислительные машины создавались на основе петли гистерезиса, описывающей поведение ферромагнетика в схемах управления в зависимости от уровня сигнала. Это классическая схема. Но лет сто назад появилась схема на напряженных электронах, которые описываются рабочим графиком с коротким всплеском – горбом. И машины на напряженных электронах называются «горбатыми». «Горби». Я понятно объясняю?

– Конечно, – кивнул Зверев и провел рукой, изобразив в воздухе линию с одиночным всплеском.

– Ты знаешь, что такое математические графики? Ах да, я забыла. – Она откинулась в кресле. – Ты же колдун!

– Энциклопедия загружена, – прервал ее голос из пульта.

– Что же, попробуем, – почесал подбородок князь. – Горби, выдай информацию по Ивану Грозному!

– Какому именно? – Перед молодым человеком повисли два похожих на иконы портрета с надписями «Иоанн III Грозный (Васильевич)⁷», «Иоанн IV Грозный (Васильевич)».

– Оба не похожи, – хмыкнул Андрей. – Какой же тогда?

– А ты что, с ними знаком? Им же почти полторы тысячи лет!

– Конечно, знаком, Люба. Я же колдун.

– Извини за глупый вопрос. – В голосе космонавтки появились ехидные нотки. – Вырвалось.

– Мой, мой, мой… Мой – более поздний.

– Просто ткни в него пальцем, колдун.

– Ага…

От прикосновения изображение Ивана Четвертого рассыпалось, расслоилось на добрых полторы сотни пластинок с фотографиями, картинами, гравюрами и даже бегающими фигурками. Наверное, кинохроникой. Но на первом плане был обычный печатный текст. Андрей наклонился вперед, интересуясь датами жизни.

– Иван Четвертый Грозный, годы жизни: тысяча пятьсот тридцатый, тысяча пятьсот девяносто пятый по юлианскому летоисчислению, отец Ивана Ивановича Мудрого, государь и великий князь, первый царь в истории России… Оп пань ки. А мне казалось, своего сына он убил…⁸

– Склероз, господин колдун, склероз. От него, увы, заговоры не помогают.

– Горби, дай информацию о самых опасных врагах Ивана Четвертого, – не обратил внимания на подколку Андрей.

Воздух над пультом зарябил, после чего рассыпался на тонкие пластины.

Первым на него искоса смотрел Стефан Баторий – личность для князя совершенно неизвестная. Зверев хмыкнул, ткнул в него пальцем, прочитал по диагонали статью: