Князь Владимир

Баллисты неделю бросали камни и сосуды с греческим огнем, вызывая пожары в городе, когда к Тавру прибежал ликующий воин:

– Нашли!

– Что? – встревожился Тавр.

– Трубу под землей! Здоровенная, кабан пролез бы и щетину бы не смял!

Тавр победно оглянулся на Владимира. Тот, сдерживая щенячью радость, похлопал его по плечу:

– Всем, кто нашел, выдать по гривне! Но все равно копайте на этой же глубине и дальше. Греки не русичи, на авось не надеются. Наверняка там еще одна-две трубы.

Тавр поморщился, но согласился:

– Да, весь город на одну трубу ни один князь не оставит. Но как глубоко запрятали, а?

– Заботились о граде, – сказал Владимир с непонятной интонацией. – Даже жаль забирать у них такой город…

Войдан и Тавр обеспокоенно переглянулись.

Херсонес привык к войнам и осадам, потому у него, кроме крепких стен, были и обширные подвалы, где хранились несметные запасы соленого мяса, рыбы, копченой колбасы, стояли бочки и пифосы с крепким вином, уксусом, а в сухих складах стены ломились от несметных запасов муки, круп, зерна.

Далеко от города, в труднодоступных местах гор, куда никому не придет в голову вскарабкиваться, были расположены огромные цистерны. Вода горных ручьев и просто дождевая не успевала наполнять их до краев: глубоко упрятанные трубы уводили воду в Херсонес. Кочевники, что время от времени разбивались о неприступные стены Херсонеса, не подозревали, что под копытами их коней тянутся трубопроводы, созданные гением древних эллинов.

Воды херсонитам хватало вдоволь даже бедным, в любую летнюю жару могли не только пить вдоволь, но даже мыться. А у богатых во дворах домов стояли собственные термы, цистерны для купания. Хуже было с едой, но к концу самых длительных осад приходилось лишь урезать выдачу хлеба и мяса бедным. Затем терпение осаждающих кончалось, и херсониты со стен орали и плевали вслед позорно отступающим степнякам.

– Мы не кочевники, – сказал Владимир, когда Борис просветил его по истории Херсонеса. – Не сдаются на мою милость, возьму в гневе.

На другой день после находки водопровода Тавр принимал одного из разведчиков. Была глубокая ночь, прохлады почти не было, даже море казалось раскаленным. Утомленные работой и мелкими стычками, воины спали, бодрствовала только стража.

Владимир, любопытствуя, пошел с Тавром. Мощно гремел прибой, белые скалы отсвечивали серебристым лунным светом. Тени черные, глубокие. Владимир вздрогнул, когда одна из теней раздвоилась, послышался тихий голос:

– Я здесь, боярин…

Тавр увлек Владимира в тень, оглянулся. Вдалеке перекликались стражи, слышалось конское ржание. Волны шумели мощно, перекрывая другие звуки.

– Что узнал?

– Сегодня одна из цистерн перестала наполняться. Власти забеспокоились.

Глаза привыкли к ночи, Владимир различил высокого худого человека в черной монашеской рясе. Понятно, для укрытия можно напялить что угодно, но тускло блеснул крупный крест на груди. Владимир спросил удивленно:

– Ты христианин?

– Да, незнакомец… Княже, если не ошибаюсь?

Тавр недовольно прервал:

– Что с водой?

– Трубы подают на треть меньше. Значит, еще по двум идет, как и прежде.

– Этого хватит?

Разведчик пожал плечами:

– Хватило бы одной. Городу не впервой урезать выдачу хлеба. Сумеет урезать и выдачу воды.

Тавр бросил ему кошелек, Владимир с любопытством смотрел, как священник умело спрятал его под черную рясу. Темнота поглотила его, шаги сразу стихли.

– Как он пробирается к тебе?

– Есть тайный ход, – ответил Тавр. Тут же предупреждающе выставил ладони. – И не думай провести по нему войско! Ход узок, я сам пробовал пролезть, но плечи застряли…

– Плечи ли?

– Плечи, – огрызнулся Тавр. – Его делали для бегства семьи стратига, его детей. Так что забудь.

– Ладно. А как ты его нашел?

– Ход?

– Человека, который на тебя работает.

Тавр отвел взор, усмехнулся загадочно:

– У меня свои пути… Но серебро и христиане любят.

– Он в самом деле христианин?

– Даже священник! Но тебе какая разница? Он вхож во дворец, первым слышит нужные нам разговоры. Правда, берет дорого. Трех любовниц содержит, пьет, в карты проигрывается… но головы наших мужиков еще дороже.

Владимир сказал задумчиво:

– Я не против, что он христианский священник… Еще как не против!

Прошла еще неделя осады. Анастас, так звали священника, вышел на встречу с Тавром и подробно сообщил о делах в городе. Вода, что текла мощной струей, вдруг начала иссякать. К вечеру ослабела настолько, что по городу прокатился панический слух, что русы нашли и отвели в сторону трубы, питающие город…

За ночь трубы иссякли полностью. Стратиг распорядился выставить возле цистерн с водой усиленную стражу. Он кусал губы, бледный и растерянный. Впервые приходится ограничить раздачу не только еды, но и воды…