Князь Угличский

— То чего знаем ужо хорошо. На станках железорезных выточим паровики близнецами на обе стороны, опосля скуем топку, бо к ней приклепаем большой паровой котел. Мню с делами всими, до октября управимся.

— А подшипники на оси ставили?

— Вестимо княже, коли у аглицких людей таковая тележка бегает, так разумею без подшипников, тех вельми греется она на ступицах колесных.

— Ты вот что Федор, в июне именем государя зачнется строительство дороги великой сквозь всё Московское царство. Яз ныне царев урок задам ковалям устюженским, чтоб делали рельсы железные для царской дороги, и все, что надобно к ним из железа доброго. А тебе надобно придумать тележки для облегчения труда, чтоб лошадью возить камень битый, да шпалы, да рельсы. Чтоб одинаковые были: снял борта и вези длинные бревна, поставил борта и вези песок да щебёнку. Ты придумай, и заказ отдай на колеса и другие железные части, чтоб точильщики зачали делать. И плотникам доски укажи на днища да борта к коробам. Заказ дай на двадцать таковых телег, да чтоб одну телегу груженую по рельсам одна лошадь тащила.

На самом деле голландцы выдали приличный перечень необходимых инструментов: лопаты, кирки, чугунные катки для уплотнения основания под дорогу, тачки для грунта и т. д.

Первый участок дороги от Коломны через Москву до Троицкого монастыря составит около двухсот верст. Устюженские ковали в нескольких больших домнах могут выплавлять в год от семи до девяти тысяч тонн железа, тут проблема в добыче и доставке сырья. Погонный аршин рельса получился чуть тяжелее двух пудов, то есть четыре пуда на метр пути. По цене пятнадцать алтын за пуд за погонный аршин пути это будет без малого два рубля. Государь Федор Иоаннович дал на царскую дорогу сто тысяч рублей, Борис Федорович ещё тридцать тысяч. Мои доходы от всех местечек, городов, промыслов, долей в доменных печах, переработки свинца, суконных и стекольных мануфактур, и главное зеркальной мастерской с выделкой оконного стекла и зеркал составляли без малого восемьдесят шесть тысяч рублей. На обиход угличского двора и содержание стрелецкой сотни в год уходило около тысячи рублей серебром. На технологические изыскания еще около шести сотен, Ждан Тучков имел неограниченный лимит на покупку хлеба впрок, что стоило еще около двадцати тысяч рублей. Таким образом, сейчас у меня было более шестидесяти тысяч свободных денег в год. Но тут есть узкое место, спрос на дорогое стекло и большие зеркала должен будет упасть, рынок насытится и все, тогда либо снижай цену, либо за море торгуй. Так что даже если мой нынешний взнос будет великим сейчас, то через пару лет он неминуемо снизится. Короче в ближайшие годы бюджет стройки составит до двухсот тысяч рублей в год или около ста верст пути, на большее денег нет. В голодные годы будет множество безработных людей, вот тогда Годунов обещал потрясти государевой казной и увеличить финансирование в несколько раз. Строить можно летом, а зимой возить грузы паровой тягой. Кстати государев заказ на железную дорогу поддержит угличских кузнецов на фоне падения спроса от купечества. Торговаться с ковалями отправил Тучкова, он в этом деле дока.

Сам же отправился к станочникам. Станок для обработки массивных изделий имел длину около восьми аршин. Огромный бронзовый маховик располагался с обратной стороны от зажимного устройства, где должна будет крепиться заготовка, по замыслу конструктора Петра Кособокова его инерция позволит сглаживать нагрузку от резца.

На станке по настоянию мастера Савельева уже расточили оси для паровоза, но за пушки ещё не брались. На первом пробном орудии я решил не изгаляться над наружной поверхностью. Сейчас было нужно понять какой длины надо делать ствол, чтоб он был наиболее коротким, но бил аршин на триста дальше лучшей шведской пушки.

Процесс высверливания канала ствола был многоступенчатым и медленным. Сначала на десять-пятнадцать вершков в теле отливки высверливалось отверстие в два вершка диметром, затем несколькими сверлами оно рассверливалось до десяти вершков, затем на удлиненной оправке снова сверлилось двухвершковое отверстие. Окончательно двенадцати вершковый калибр рассверлили за один проход. Таким образом, за несколько дней пробная пушка с двух аршинным стволом и конической зарядной каморой была готова.

Стрельбы показали дальность в три с лишним версты. Как нынешние пушкари палили на такие расстояния, было не понятно. Оказалось, никак. По пояснениям оставленных боярином Лапушкиным артиллеристов, из орудий в поле обычно не палили, они применялись в основном для осад. Пушкарь, участвовавший в последней русско-шведской войне, поведал, что полевых пушек у шведов было мало, десять или двадцать штук и их калибр не превышал девяти вершков. Стреляли они ядрами либо ежовым выстрелом, то есть картечью из рубленого свинца и железа. Стрельбы проводились только прямой наводкой в виду неприятеля. Таким образом, дальность в 2–3 версты была абсолютно бесполезна, так как цели видно не было, а цена выстрела высока.