— Секрет в том, что тут две девушки. Пила проходит между ними, зрители думают, девушка одна, а на самом деле голова одной девушки, а ноги — уже другой.
Поднял Винт ящик, я дальше читаю:
— «Фокуснику нужно освоить ряд упражнений с шариком. Эти упражнения выливаются в каскад красивых этюдов манипуляции. Надейтесь только на свой труд!»
— Учти, Кухня, — сказал Винт, — не получится с чудесами, на музыку пойдем…
Его, Винта, замашки, вечно-то он ворчит, но дело делает. Первые чудеса заключались вот в чем: залезает человек, например Винт, в ящик, другой накрывает его крышкой и начинает шпагами протыкать фанеру в разных направлениях. У зрителей впечатление, будто от того, кто в ящике, один труп остался, а он вылезает живой и невредимый. «Фокус чрезвычайно эффектен и хорошо принимается публикой». Шпаг у нас не было, мы их наделали из толстой проволоки, ручки обмотали изолентой разных цветов — хорошо получилось.
Спрятался Винт в ящик, я его закрыл, взял под мышку четыре шпаги и начал одну за другой втыкать в фанеру. Эффектно до невозможности! Только вдруг Винт заорал, вышиб головой крышку ящика и запрыгал как припадочный Гриша, есть такой в городе.
Конечно, ни в какие фокусы Винт играть больше не захотел. Зашел он ко мне с перевязанной рукой, зато в костюме — в майскую-то жару. Прическа — держите меня, умру, не встану — аккуратная, волосок к волоску. Это при его-то патлах. В общем, ни ума, ни здоровья, как говорит моя бабушка. А дальше и того хуже. Вынул он чистенький носовой платок, вытер лицо и сказал:
— Давай у Элки по именам называться, а то неудобно…
Мне и отвечать ему не хочется. Иду, с шариком тренируюсь. По книжке. Делаешь пас рукой — шарик пропадает, делаешь пас — он опять появляется.
— Брось ты свой шарик! — говорит Винт.
— Костюмчик надел! — говорю я. — Почем материальчик?
— А что ж мне, в трусах в гости идти?
Есть справедливость на свете — к Эльвирочке приехал ее двоюродный брат. Таких я в нашем городе не встречал, такая сволочь — сразу видно, приезжий. Умный — жуть! На скрипке играет, на французском языке говорит. Началось все честь по чести: они вдвоем, дуэтом, играют ихнюю бодягу, я с шариком забавляюсь, Винт уставился на эту парочку, будто это «Спартак» с «Динамо» играют последнюю двухминутку, а счет ничейный. Головой в такт музыке кивает, один раз вытащил свой платок, руки вытер.
Кончилась музыка, Винт помолчал для приличия, потом сказал:
— Люблю я классическую музыку — это тебе не шлягер какой.
Эльвирочкин брат прямо ногами затопал от восторга. Я продолжал шариком играть, постепенно мне все начало нравиться.
— Это, наверно, Лист? — напрягся Винт.
Двоюродный брат фыркнул и по-французски: трас-трам-тром. Эллочка покраснела и решила разговор в другую сторону увести:
— Может, пойдем погуляем?
Винт кашлянул и сказал:
— Если я ошибся, то скажите… А что вы, как эти…
Брат смешливый попался — ржет и опять по-французски: та-та-та!
— Перестань! — разозлилась Элла.
Потемнел Винт лицом. Никогда он так хорошо не выступал, я его с детсада помню.
— Он что, — показал Винт на брата, — не русский?
— Русский. Он мой двоюродный брат. Учится в спецшколе, французской…
— Ладно! — повернулся Винт к брату и начал чесать по-татарски: — Ассалом алейкум! Бара бир?
— Извините, если вы что подумали, — смутился двоюродный, — я ничего такого…
— Перестаньте! — чуть не плачет Эллочка.
— Енге манге? — Винт пальцем у виска покрутил. — Кель, секир башка! Якши? То-то!
И хлопнул дверью.
— Большой рахмат за все! — попрощался и я.
Догнал Винта на улице. Он прическу свою растрепал, платочек в кювет выкинул. У меня сердце от радости запрыгало, но вида не подал, ему и так тошно за свое поведение. В глаза мне не смотрит, говорит безразлично:
— Здорово у тебя с шариком получается, молодец.
Я без упреков, напоминаний поддерживаю разговор:
— Главное, — показываю на ходу, — зажимать его подушечками ладони…
Перед началом уроков в классе только и разговоров было о вчерашней тренировке по туризму. Фуртичева, проходя мимо нашего стола, сунула нам под нос палец:
— Видите — волдырь, это я костер училась разводить…
Симакин выложил на парту большой компас, вокруг ребята столпились, а он рассказывает:
— Азимут три градуса на норд-вест будет вон там, где дверь!
— Винт! — крикнул я на весь класс. — Ты мой шарик не видел?
— Откуда? Откуда я мог его видеть?
Все на мгновение оглянулись на нас и опять за свое:
— Митя сказал, что самый лучший компас, когда стрелка плавает в жидкости…
— У моряков это называется гидрокомпас.
Я вылез из-под стола, опять кричу:
— Никто моего шарика не видел? У меня шарик пропал…
— Нет, — ответили. — Какой шарик? Где ты его положил?
— Завтра палатки будем ставить…
Но общее внимание уже на нас.
— Ничего не пойму, — сказал я, а Винт покачал головой.
— Фуртичева у нашего стола крутилась. У нее спроси…
— С ума сошел! — закричала Фуртичева. — Я и не видела его!
— А ты в портфеле посмотри! — посоветовал Винт.
— Да что за шарик? — спросил Симакин.
— Я тебе сейчас этим портфелем по голове! — возмутилась Фуртичева.