Князь Пушкин

— Александр Сергеевич! Ну куда же вы пропали! Я еду мимо — глядь, ваша карета стоит. Кинулся в церковь, а вас и там нет, — зачастил он, чуть не подпрыгивая на месте от полноты чувств, — Поедемте ко мне, голубчик. Мой дом тут в двух шагах. Чай у меня отменный, смею доложить, а заодно и про ваше переговорное устройство поговорим тет-а-тет.

Нет бы ему с этого начать, а то я смотрел, и не понимал, кто передо мной. Что-то с памятью на лица у меня не всё хорошо, или просто калейдоскоп псковских дворян чересчур велик оказался, но я только теперь опознал одного из тех дворян, которого впечатлила тема рации и он прямо там, на балу, начал зазывать меня к себе.

Можно и съездить ненадолго. И чай попью, и передохну и с потенциальным клиентом поговорю, чтобы понимать насколько псковское дворянство платёжеспособно и заинтересовано в моих перлах.

Похоже, моя карета, как бельмо на глазу. Чересчур заметна. Мало того, что она во всём Пскове одна из лучших, так ещё и герб мой идентифицирует меня, не хуже транспаранта на борту, где моя фамилия прописана. Так что тайного передвижения по этому большому селу у меня точно никак не получится. Слишком уж мы оба легко опознаваемы: что я, что моя карета.

— Перекусить было бы неплохо. Может, в ресторан?

— Помилуйте, у меня найдётся всё что нужно и без ресторана. Как вы относитесь к запечённой бараньей ноге, вымоченной в хорошем сухом вине?

— Звучит завлекательно, — признался я, но не стал гадать, насколько удачен будет этот гастрономический экспромт, — Надеюсь, вы меня удивите.

— Можете не сомневаться, — чутко уловил мои сомнения Кононов, — Моя семья уже третье поколение поставляет продукты ко Двору Императоров. Так ещё со времён Светлейшего Князя Меньшикова повелось. Не доверял он купцам, оттого и прадеда моего назначил сначала псковского снетка ко Двору поставлять, а потом и другие продукты. Только вот беда — сам я в Пскове живу, а мой управляющий постоянно имения и рыбные промыслы объезжает, выбирая лучшее из лучших. Сами понимаете, процесс этот весьма непрост, а от его реализации у меня и все льготы на продажу того же снетка зависят, — выдал он мне на чистом глазу, вполне объективно считая, что я его хитромудрых речеплетений не пойму.

— Виктор Иванович, что там у этого деятеля по продажам снетка? — задал я целевой вопрос тульпе.

— Сто пятьдесят тысяч серебром в год. И это при всём том, что остальной рыбы продаётся всего лишь на пятнадцать тысяч, — браво отчитался тульпа.

Хм… Вот теперь уже мне стало интересно — что это за зверь такой — псковский снеток? Отчего его в Питер десятками тонн везут во всяком виде.

Оказалось — так себе рыбёшка… Вроде мойвы по размерам, а то и меньше. Да, жирненькая, вкусная и для еды приятная… Но!

У меня который раз рушатся стереотипы.

Казалось бы — мелкая и совсем недорогая рыбёшка, а выхлоп в деньгах от неё — не чета всем остальным, а там ведь есть чем похвалиться.

Под эти размышления меня и усадили за стол.

— Ваше Сиятельство, вы ножку-то попробуйте, — подтолкнул ко мне помещик блюдо, с нарезанными ломтями красноватого мяса, — А под это дело расскажите мне, как далеко у меня получится с управляющим разговор держать?

— Сейчас опробуем и то и другое. И ножку, и разговор, — кивнул я в ответ, ухватив в руки двузубую вилку, скорей всего из антиквариата, даже по этим временам.

— Каким же образом? — с улыбкой посмотрел Кононов, на мой нагулянный аппетит и гастрономический энтузиазм, которые я не стал скрывать.

— Сейчас поем и попробую с Петром Абрамовичем связаться. Он вроде бы в Печоры собирался поехать. Вот и узнаем, где он сейчас.

— Тогда грибной соус под мясо попробуйте. Рекомендую, — засуетился Кононов.

— Просто нет слов, Павел Силантьевич! Божественное сочетание! — не поскупился я на похвалу, справедливо предположив, что даже излишние и те мне никак не повредят, а наоборот.

— Велю самовар нести, — засуетился хозяин, отдавая распоряжение слуге.

— А мы с вами сейчас попробуем с Петром Абрамовичем связаться. Он сегодня в Печоры выехал, так что мне самому интересно, как его слышно будет, — закатал я рукав камзола, спустив браслет пониже к запястью.

Кононов внимательно наблюдал за моими действиями, как за каким-то внеземным откровением.

— Пётр Абрамович.

— Александр! Что-то случилось? — раздался встревоженный голос деда, перекрывающий едва слышные звуки дороги.

— Переговорник проверяю. Вы где сейчас?

— Только что из Печор выехал. Не зря съездил. Считай весь мой кальвадос до весны частями продам. Про твою долю тоже спрашивали, но я за тебя решать не стал. Вот вернусь, там и поговорим.

— Слышно меня хорошо?

— Не хуже, чем мы в Пскове разговаривали. Надо же. Работает твоя магия. Добрая штука получилась.

— К ночи успеешь вернуться?

— Должен успеть. Вёрст двадцать тут дорога весьма неплоха, получше чем тракт на Ригу.

— Тогда не прощаюсь. Вечером поговорим. Пока, — разорвал я связь и повернулся к Кононову, — Какое расстояние до Печор, не подскажете?

— Смотря по какой дороге поехать…

— Нет, мне бы по прямой узнать. Представьте, что мы голубя из Пскова в Печоры отправили.