Князь оборотней

Аякчан только фыркнула. Рядом с алмазным домом торчал другой, насыщенной изумрудной зелени. Хадамаха увидел круглый шалаш — ветки, из которых он был сплетен, цвели, зеленели, покрывались диковинными плодами и тут же начинали цвести снова. Заяц пронесся мимо островерхого чума, сотканного из Голубого огня (Аякчан долго на него оглядывалась и кусала губы), мимо чукотского валкарана из костей кита — кости казались живыми, словно одновременно были и здесь… и во всех китах Сивира. Медведь увидел даже берлогу — вниз уводили ступени из полированного мрамора. В Небесах над небесами — в небе Верхнего мира, не голубом, а бледно-золотом — громоздились подсвеченные розовым и синим громады облаков. Две небесные шаманки-удаганки яростно вцепились друг другу в волосы и теперь драли патлы пучками, так что вниз сыпалась мелко изорванная труха. По нежно позвякивающему хрустальному мосту над Черной рекой проскакали трое сыновей Нуми-Торума. За ними гнался Хакмар. В поводу он вел лошадь с пустым седлом. Заяц соскочил с Реки и понесся сквозь селение верхних духов напрямик. Перемахнул сцепившихся в драке седобородых старцев почтенной наружности. Мимо снова проскакали сыновья Торума и Хакмар. Сыновей осталось двое, и в поводу Хакмар вел двух лошадей. Заяц вырвался на площадь. Красавицы-аи в изодранных богатых одеждах, с исцарапанными лицами и растрепанными волосами кричали друг другу такие слова, от которых медведь покраснел под шкурой. Под лапами зайца хрустели осыпавшиеся с красавиц драгоценности.

— Тут хуже, чем у нас! — рыкнул медведь.

— Однако! — согласился Донгар, направляя зайца прочь с площади.

В толпу красавиц вломился последний сын Нуми. За ним следовал Хакмар. За Хакмаром — три белых коня с пустыми седлами.

Они пронеслись между плюющих друг в друга детишек с золотыми волосами, ярко-голубыми глазами и искаженными яростью нежными личиками и выскочили к чуму. Самому обычному, крытому шкурами, разве что размерами он был больше, чем все виденные медведем чумы, вместе взятые. Чум шатался — словно колыхалась гора. Изнутри слышался топот ног и яростные крики.

Из соседнего переулка прискакал Хакмар. Один. Если не считать маленького табуна белых коней.

— Вот кони, что за кони! Если мне удастся хоть как-то переправить их в табуны моего деда… — захлебываясь восторгом и ничего не видя вокруг, шептал Хакмар, привязывая небесных скакунов у коновязи возле чума. Под мышкой у него веником торчали сияющие мечи.