Князь Михаил Вишневецкий

Остальную часть дня все провели в домике, собираясь переселиться в кустодию ксендза Фантония, где мать короля имела бы возможность принимать более представительно. Вся забота о хозяйстве покоилась теперь на Елене, которая как раз теперь была рассеяна, поглощена чем-то, ходила точно какая-то тень, как существо, осужденное и отбывающее кару.

Время от времени из ее высохших глаз текли слезы, а рука прижималась к груди, которой тяжело и больно дышалось… Что ей было в том, что Михаила провозгласили королем, если она должна была его потерять? Правда, она никогда не питала надежды, что они могут принадлежать друг другу, но она рассчитывала все-таки на какое-нибудь скромное место при семье в его доме, которое дало бы возможность остаться с ним вместе. А теперь! Уже в продолжение этого первого дня сразу ее слух поразило нечто из того, о чем Любомирский говорил с княгиней Гризельдой, а именно, будто для выбора князю Михаилу предназначалась только одна из двух: либо австрийская эрцгерцогиня, либо одна из французских принцесс крови… Об этой женитьбе перешептывались уже, как о чем-то неизбежном, как о союзе, который должен дать родине новую силу… Потрясенная Елена слушала это… Да! Несомненно! Михаил был потерян для нее… Даже подойти к нему, поговорить с ним вскоре она уже не будет иметь права….

Этой тоски своей воспитанницы княгиня-мать, которая становилась все веселее и счастливее, никак не могла понять. Она принимала это за переутомление от хлопот и утешалась тем, что после переезда в кустодию Елена будет иметь возможность отдохнуть.

— Отдохнуть? — думала про себя Зебжидовская. — Теперь? Мы уже все не будем знать покоя! Судьба бросила нас в водоворот, который будет вертеть нас, пока не поглотит…

Самым неприятным для нее было то, что теперь она по целым дням даже и не могла знать, что происходит с Михаилом, она, которая привыкла знать каждый его шаг и часто, очень часто направлять его шаги, когда он колебался. Из замка приходили только глухие известия, которые трудно было хорошо понять. Приносил их иногда Любомирский, иногда ксендз Фантоний; сам же король, хотя и больше всего желал этого, не мог найти момента, чтобы вырваться к матери.

Раздумывая, как бы помочь делу, она хлопотала над переноской и укладкой мебели, которую нужно было перенести в кустодию, когда влетел Келпш. Он находился теперь неотлучно в распоряжении короля, но сердце влекло его к этому домику и к Елене, которая очень хорошо знала о его влюбленности и пожимала плечами, посматривая на веселого говоруна.

На этот раз он явился для нее желанным гостем, потому что мог принести ей какие-нибудь вести из королевского замка, и девушке пришла в голову мысль использовать Келпша, сделав из него постоянного вестника.

Она приняла его несколько любезнее обыкновенного, с более веселым личиком и забросала его вопросами. Келпш не зная, чему это приписать, был бесконечно счастлив.

— Вы теперь можете, — сказала она, — оказать большую услугу княгине матери. Мы привыкли знать о каждом шаге князя… нет! короля, а из замка мало кто приходит, и вот вы могли бы приносить нам известия несколько раз в день. Чем вы там заняты?

— Я? — переспросил Келпш. — Ну, временно я состою камер-юнкером его королевской мосци, следовательно, я весь день к его услугам для исполнения его поручений, но, если княгиня прикажет, я устроюсь так, чтобы иметь возможность приходить к вам…

— Устройте как-нибудь, — ответила Елена, — я уверена, что и король будет вам благодарен, так как ему тоскливо без матери не меньше, чем ей без него…

— Да, ведь, я от этого окажусь счастливейшим человеком, — сложив руки, воскликнул Келпш, — хорошо! Очень хорошо!..

Елена подошла к нему и тихо прошептала:

— Княгиню Гризельду интересует всякая мельчайшая подробность. Она рада была бы знать, как король переносит жизнь, к которой не привык, кого он принимает, как относятся к нему паны… Все, все…

Они сговорились, что на будущее время между кустодией, расположенной вблизи замка, и самым замком Келпш должен быть соединительным звеном. Он взялся за это с благодарностью, так как надеялся этим заслужить расположение Елены, к которой он чувствовал все возрастающую любовь.

На первый раз он немного имел для сообщения. В замке только готовилась еще новая жизнь. Старые придворные Яна Казимира рассеялись, младшие чиновники стекались, ища своих прежних должностей, и большей частью получали их. Михаил добродушно принимал эти услуги, не обращая внимания на то, кем он себя окружает.

В этом сборище самых разнообразных людей, настроенных скорее неблагосклонно, чем доброжелательно, старики пренебрегали этим бедным князьком, который казался им очень мизерным в сравнении с династией Вазов…