Князь Михаил Вяземский

Молодой монарх действительно ходил, как потерянный. Ну не верил он, что никто не кинет, в карман не нагадит, в спину не плюнет. Попаданца подводило незнание реальной Истории в период от «сейчас» и на ближайшие пятнадцать лет, когда Европа из мощных войн не вылезала. Да и детдомовское воспитание напоминало, что «слишком хорошо – тоже нехорошо».

– Понимаешь, Кузьма, чувствую что в чём-то подвох, а где он никак не догоняю.

Очередное бродяжье слово уже не казалось странным. Тем более, что «новинки русского языка» даавно передались через ближников всем остальным. Если бы какой другой попаданец появился в их окружении – точно искал бы скрытую камеру и группу шоуменов-реконструкторов.

– Михайла, мы просто сильны потому что сами добились многого, – настаивал опекун на своей точке зрения, – мы с Лукерьей иногда шепчемся о том, не снится ли длинный хороший сон.

– Вот и я боюсь проснуться когда-нибудь и увидеть совсем другое вокруг.

Видимо каждый человек в определённый период жизни начинает философствовать? Разве мог мальчонка из Уржума представить, что станет одним из могущественных мужей РСФСР? Или авантюрист Кончини – что будет совсем близко к французскому престолу. Сколько было таких, даже не представлявших в детстве, насколько сильно изменится их жизнь в будущем. Кстати, чем многие из них кончили? Неуёмный, в принципе, Вяземский хотел не только здесь соломки немеряно подстелить, но и найти то место на планете, где наконец-то наступит спокойствие. Хоть в Африке, хоть в Южной Америке, хоть у чёрта на куличках. И никуда не деться, так как ныне ему было что терять.

– Кузьма, мне не жизнь свою жалко, а тот уклад, который мы создали. Вот и думаю над дальнейшим: то ли найти то место, где нам досаждать и угрожать не будут, то ли плюнуть и навечно закрепиться здесь.

Действительно, может быть урезать осетра мечты, всё равно везде, рано или поздно, беспокойство настигнет. Ещё больше укрепить границы, создать коммунизм в личном поместье и «жить сейчас» вместо того, чтобы «готовиться на будущее». Сказано – сделано и Михайла дал добро Святой Инквизиции на проведение давно готовящейся антисемитской операции на территории Маальца. Беда в том, что ростовщики, за многие годы правления предыдущих владельцев этих земель, подмяли под себя часть экономики. Сами же владельцы, будучи постоянными должниками, даже передали сбор части налогов. Самоуправство при повелителе, который в долг не берёт и взятки не принимает, оказалось под угрозой. Инквизиторы хотели не только души и тела зажравшихся подпольных олигархов и членов их семей, но и треть их же состояний.

– Ваше преосвященство, можете начинать, а мы вам поможем.

Новая полиция имела подразделения нацбезопасности, которые помогли католикам-ультра в искоренении скверны. Аресты шли по всему герцогству, возвращая народу веру в справедливость, а правителю – материальные ценности. Очередные гонения на богоизбранный народ, ясное дело, войдут в историю антисемитизма. Правда, без подробностей, а как принято в будущем – в общем и целом. Доля князя составила гигантскую невообразимую сумму в двадцать миллионов дукатов (естественно, после распродаж движимости и недвижимости).

– Экселенц, боюсь, что они смогли вывезти ценностей в десять раз больше, чем изъято, – доложил епископ Льежа.

Католической церкви пришлось считаться с тем, что страной правит клика православных ортодоксов. Впрочем, умные люди всегда могут найти общий язык, особенно если имеют общего «врага», жирного и зажравшегося, да ещё и потерявшего берега.

Генерал-поручик Гордон добрался в конце октября до Смоленска, вместе с примкнувшей к нему четвертью русской армии и некоторыми офицерами. Им дали неделю на отдых, а потом, по первому снегу, отправили к границе Инфант Польских. На следующий год предстояла аннексия этих земель с передачей их от Вяземского в состав Западной Руси, всё чаще называемой Смоленской. Кремль утёр нос и не вякал супротив раздербанивания своих вооружённых сил. Остатки всё равно растянулись по Днепру и на тракте от Вязьмы до Москвы. Падение морального духа из-за неудачной кампании пока не сказывалось на жизни столицы, где наконец-то Пётр Долгорукий сочетался браком с царицей Софьей. Празднования сопровождались народными гуляниями с использованием халявной медовухи и различной жрачки. Несколько мешков серебряной мелочи разбросали, чтобы показать должное радение об народе, благо золото пока имелось в казне.

– Ох, Петруша, теперь править будем со всем тщанием и благолепием. Детишков нарожаю, чтобы воспитать их правильными царевичами, – радовалась Софья, предаваясь мечтам.