Князь Михаил Вяземский

Разгромленное воинство разбегалось или сдавалось на милость победителя, кое-кто успел добраться до ворот, понадеявшись укрыться за стенами города. Одно испанцы не учли: ночью почтенные горожане, вместе с малопочтенными и совсем непочтенными, открыли ворота. Брюссельцев совсем не устраивала возможная бомбардировка города, да и треклятые испашки довели народ до гражданского неповиновения. Генерал с личной парой сотен укрылся в Гран-пласе, но утром увидел под окнами ряды орудий и предпочёл сдаться раз и навсегда. Не сработала испанская гордость, герцог захотел остаться живёхоньким и здоровёхоньким. Его, как и остальных пленных, на время припрятали, чтобы впоследствии передать французам.

Конечно, если судить по русским меркам, то захваченная территория мала даже на глобусе Европы. Но торгово-мануфактурная эффективность высока, если тамошние бизнесы не гнобить налогами. По меркам семнадцатого века на всю кампанию потратили немного времени – к середине июня Маальц заполучил личные границы. Тогда же и голландцы прирезали восточную часть Брабанта, а франки разобрались со своим добром лишь к концу июля. Скоротечная война поставила крест на испанском присутствии в регионе, хотя оказалась преддверием новой.

– Друзья, – обратился к ближникам экселенц всея Маальц, – вроде своего добились. Как жить будем теперь?

Совет ближников созвали по-бырому, чтобы определиться с последующей стратегией. Иначе можно перегнуть палку-копалку и сломать хребет своему верблюду амбиций.

– Михаил Алексеич, вроде фламандцы нормально нас приняли, – порадовал Ларион, один из первых получивший дворянский статус в новой стране, – а вот те, кто под французом, опасаются, что их дополнительными налогами покроют. Могут беженцы появиться.

Да уж, желающие перейти к доброму царю уже начали ходоков присылать. И непонятно какую иммиграционную политику проводить.

– По деньгам у нас хорошо, князь, но надолго может не хватить, – отрапортовал Афанасий.

– Сейчас добычу распродадим, вот деньги и появятся, – Ларион имел в виду добро с испанских складов, конфискованное по праву победителя-завоевателя, – ещё и свои мало распроданы из-за войны, да с Архангельску должно прибыть много чего.

Да уж, пора восстанавливать торговлю, пока временный мир да любовь имеются.

– Что с армией делать будем, Михайла Алексеич?

Первый доморощенный генерал (даже не «учеб») волновался по поводу подотчётного хозяйства, вооружённого до зубов. Прибыло ещё три дюжины пушек, из бронзы и стали, изготовленные на Северной Руси. И должны прибыть португальские орудия для фортов береговой обороны. Опять же новые мушкеты осенью поступят, как и прочие вооружения и амуниция.

– Это самый сложный вопрос, дорогой маркиз Кузьмин. По договору со шведами и португальцами мы можем использовать их корпуса до конца следующего года.

– Может в аренду французам сдадим, а то воевать за чужие интересы не хотелось бы, – подал голос Алексей, граф Либау.

Ему поручили командование португальцами, хотя бывший лучник всё больше использовался в политике и экономике. Свои кадры всегда лучше сторонних и лучше в их обучение вкладываться.

– Друзья, давайте не будем спешить. Тут выяснилось, что на сегодняшний день наша армия четвёртая по силе в Европе, – самодовольная улыбка расплылась даже за уши самого Михайлы, – не радуйтесь, могут и за угрозу нас посчитать.

Поразительно, но чисто одномоментно это соответствовало истине. Всё-таки почти девяносто тысяч под ружьём, по крайней мере на ближайшее время. Можно всех вернуть взад, а можно подождать чуток-другой, вдруг интересные предложения появятся?

– Михаил Алексеевич, – неожиданно взял слово молчавший до этого Дмитрий, – а как будем с Испанией? Как бы они, рано или поздно, реванш не попытались взять.

– Пока неизвестно, граф. Егор отправил своих потайных в Мадрид, может что-нибудь узнают? Или от купцов придёт информация.

Бродяжьи слова давно вошли в обиход вяземцев и не казались чем-то диковинным. В конце концов, более важным является налаживание (или накладывание?) экономики и перевод фабрик и заводов на новую родину.