Князь Игорь

Он стал оглядываться, надеясь увидеть ее в сенях или на дворе. Жихарь, перехватив его взгляд, проговорил:

– Сестра ушла к себе. У нее двое детей, хозяйство. Это я упросил ее поухаживать за нашими ребятами.

Крутояр сел, спросил, не глядя на друга:

– Я вчера… как это?…перебрал, в общем. Ничего не набедокурил?

– Какое! Ты так быстро опьянел, что нам только и оставалось уложить тебя в постель да закрыть одеялом.

– Это – ладно. А то я уж…

– Голова побаливает?

– Нет. Голова в порядке.

– Это хорошо. А я, если переберу вечером, утром без кружки хмельного не могу. Голова раскалывается на части. А ты молодец. Значит, с похмелья болеть не будешь. Везет некоторым!

Жихарь поставил глиняную тарелку жареного мяса с луком, наверное, осталось после вчерашнего пиршества. Принялись за еду.

– Хочется мне прогуляться куда-нибудь еще, – сказал Жихарь, не отрываясь от тарелки. – Душа воли просит! Ложусь спать, а сам в уме перебираю все наши похождения. И вновь хочется кинуться куда-то!

Крутояр хмыкнул что-то неопределенное, но ничего не ответил.

– Персидские берега обшарили, булгар потрепали… Куда бы еще кинуться?

– На хазар не хочется?

– На хазар? Э, нет. Хазария вокруг нас – самое сильное государство. Каган – серьезный правитель. Недаром дань платим. Попробуй только затронуть, не додумаешься, куда спрятаться. Деда своего помнишь? Куда-то в глушь к финнам убежал. А ведь каган только пальчиком пошевелил…

Помолчали.

Наконец Крутояр спросил:

– А Киев?

Жихарь пожал плечами, бросил нехотя:

– Подумаешь, Киев. А что там делать?

– А что делают степняки?

– Этим где бы ни грабить…

– А у Игоря такие богатства спрятаны…

Жихарь – недоверчиво:

– Откуда им быть?

– Слышал, Олег ходил на Царьград?

– Ну и что?

– Императоры дань большую ему дали.

– Когда это было!

– Что-нибудь да осталось.

– Ты так думаешь?

– Сам видел.

– Да ну! Когда это?

Крутояр рассказал про свою поездку в Киев.

Жихарь ненадолго задумался. Сказал:

– А что… Стоило бы Киев тряхнуть!

– Сил у нас маловато…

– Главное – внезапность! Что, у нас разве войско большое было, когда берега персидские разоряли? У персов – ого! – армия преогромная. И с арабами, и с Византией сражается и побеждает, а вот против небольшого, но подвижного отряда она бессильна!

– Так-то оно так…

– Что – так? Перетащим ушкуи с Оки на Десну, а потом ночами, во тьме, под прикрытием берегов подкрадемся к стенам Киева…

– Легко сказать…

– А мы не говорить будем, а делать! Я те места знаю. Прислуживал купцам, тащили волоком суда из Оки через Угру в Десну. Места для волока удобные, ушкуи легкие…

– Можно побольше взять с собой воинов. Подсобят, а потомна границе встанут на всякий случай. Мало ли что, на помощь придут, – неожиданно для себя проговорил Крутояр.

– О! Правильно соображаешь!

– Надо в Киев тайно подослать соглядатая. Пусть извещает, что творится в столице Руси. Как только киевское войско уйдет в какой-то поход, так мы тут как тут!

– Правильно! Немедленно посылай.

Так проговорили они до вечера, обсуждая все новые и новые подробности предстоящего похода.

Вечером в избу Жихаря набились ватажники. Снова пир горой, разговоры, смех, веселье. Крутояр выпил пару кружек вина, захмелел, но разума не терял.

И вдруг увидел Листаву. Она, сложив руки на груди, стояла у двери и смотрела на него. И вновь она показалась ему необычайно красивой, и вновь от нее как будто исходил какой-то необыкновенный, чудесный свет. Он смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. Куда-то вдаль ушел шум в доме, он не видел никого вокруг, кроме нее.

Она качнулась стройным телом, оторвалась от косяка двери и, не сводя с него улыбчивого, заманчивого взгляда, двинулась к столу, села напротив него.

– Нальешь мне, князь, хмельного? – воркующим, чарующим голосом спросила она.

– Конечно, конечно, – заторопился он.

– И себе тоже. Но только немного.

– Да я!.. – хотел похвалиться он, но вспомнил свой вчерашний позор и осекся.

Выпили. По-прежнему он видел только ее, словно в доме они были только вдвоем, и никого вокруг не было.

– Как тебе спалось, князь? Видел ли какие-то сны? – Взгляд ее голубых глаз глубокий, понимающий и всепрощающий. Ей можно говорить все, она поймет правильно, не засмеет, не унизит.

– Провалился, как в глубокую яму. Без снов и кошмаров.

– А мне целую ночь видения снились, – говорила она, ласково глядя ему в глаза. – И музыка в сердце играла. Такая чарующая, проникновенная, словно с небес лилась. Я в слезах вся проснулась…

Потом поглядела куда-то поверх его головы, сказала со вздохом:

– Ну пойду я. Дел дома много.

– А зачем ты приходила?

Она чуть качнулась к нему, улыбнулась краешком губ:

– Тебя повидать.

У него вдруг задрожали руки. Спросил поспешно:

– Можно мне с тобой?

– Нельзя. Пока нельзя.

– А когда будет можно?

– Я сама позову. Ты только жди. Жди, миленький…

Она встала и пошла к двери, словно лебедушкой плыла. Он смотрел ей вслед, и у него дух перехватило, такой она была красивой, такой желанной…