Князь Голицын

Да, а в имении у нас кузнец был, я частенько сбегал к нему в кузницу, даже пытался мастерству его обучиться. Уж очень мне нравилось, как в сильных и умелых руках бесформенный кусок железа превращается в красоту неописуемую или вещь необходимую. Правда матушка увлечение мое очень не приветствовала, но тут дядька Николай за меня заступился. Тогда маменька сказала, что раз хочу научиться, то тогда и экзамен по данной науке с меня спросит со всей строгостью. И с кузнеца с дядькой Николаем заодно. Ох, как они спали с лица, вы бы видели. Зато кузницу обновили, новые приспособления купили. И даже наняли механика, который так же занялся моим обучением. Я через два года должен был закончить гимназию, потому матушка наняла еще учителей для дополнительного домашнего образования. По предметам естествознания, философии, политэкономии, естественного права и эстетики. Мне снова стало очень тяжело учиться.

А в этом году, летом я в библиотеку зашел, посидеть и почитать думал. Смотрю матушки нет в библиотеке, а документы на столе лежат. Вот и решил их просмотреть. А там среди книг тетрадь не знакомая лежит, ну и заинтересовался. Это оказался личный дневник матушки. Там то я и узнал что моим отцом является Великий князь Алексей Александрович Романов, и что матушка решила скрыть это от общественности и царствующей фамилии. Понимаете у меня была сестра, но она умерла в год моего рождения. А матушка очень хотела иметь детей, и выкармливать и растить их сама. Но это, ей бы никто не позволил. Вот и уехали мы из России перед моим рождением. Меня ведь матушка грудью кормила до трех лет, и занималась со мной постоянно. Вяземские постоянно недовольны были, и выговаривали матушке, что не достойно княгине меня постоянно около своей юбки держать. Для этого гувернеры и гувернантки есть. На что она говорила, что я только ее сын. И хоть у меня нет отца, но тепло материнских рук я получу в полном объеме, а она радость материнства. Вы не подумайте гувернантки у нас были, но они и я постоянно были под ее приглядом.

Потому то, я и решил поехать с обозом на станцию Ферзиково с дядькой Николаем, чтобы поговорить с ним. Я хотел узнать знает ли он кто мой отец, и что сможет рассказать. Уже на станции я его об этом и спросил. Но дядька сказал, что моей матушке очень не хочется чтобы я знал об этом, и мне лучше ничего не знать. Правду всегда узнать можно будет, когда ее время придет. А сейчас время не пришло. Вот в тот момент я понял, что никто мне ничего не скажет, и советом не поможет. Оставалось только обратиться к священнику в храме за советом. Ведь тайну исповеди никто не отменял? На следующий день и решил так сделать. Но не получилось, в меня молния ударила. Я даже увидел как молния с небес в меня бьет. Вот собственно и все.

Прелюбопытнейшая история! А какие замечательные и интересные скелеты хранятся в шкафах русской аристократии!

— Тебе на момент удара молнии двенадцать лет было?

— Нет, одиннадцать. Двенадцать в декабре должно исполниться.

— Ненавижу мистику! А тут мистикой так и прет. Более того — воняет!

— С чего такие выводы? Обычная история, пусть и необычного, но все таки человека, — не согласился со мной Нафаня.

— Э, дорогой ты наш, многоуважаемый Нафаня, тут ты не прав. Начнем с одного факта. Урожденная Елизавета Петровна Валуева, Княгиня Голицына после замужества. Дама сия, после смерти дочери княжны Марии Александровны Голицыной, умершей в августе одна тысяча восемьсот семидесятого года, в возрасте девять лет, детей не имела. Это по историческим данным на сегодняшний момент! Все остальное, кроме рождения и жизни Петра, соответствует известной нам истории. И кстати, умерла Елизавета Петровна в феврале одна тысяча девятьсот шестнадцатого года в своем имении, в возрасте семидесяти девяти лет. Петр, а как оказалось, что ты помнишь беседы с Вяземскими по поводу отъезда в Россию и ухода за тобой гувернантками? Тебе тогда не было и четырех лет.

— Ну на память я никогда не жаловался. Потому и запомнилось. Хотя и не понимал ни чего, да и неинтересно мне было. Ну и матушка память мою развивала, очень рано к наукам приписав. А чтобы я не переутомлялся умственно, дядька Николай меня физическими и военными упражнениями разгружал. Это его слова. Как взрослее стал, то и повода задуматься не было. Только начав читать дневник матушки все вспомнилось и сложилось.

— И причем здесь мистика? Может параллельный мир? — спросил Нафаня.

Это не Нафаня, это Фома неверующий какой-то!

— Нет. Это наш мир, и скорее всего одна тысяча восемьсот восемьдесят второй год является перекрестком миров. Соседний мир и полностью соответствует нашему. В одна тысяча восемьсот восемьдесят втором году Петр должен был умереть, и дальше идет наша история, не знающая о нем. Если Петр выживает, то продолжается история того мира у них. Петр нарушил какое-то условие, и был наказан. А оба мира пошли по параллельному пути в истории, до следующего перекрестка. Вот все эти перипетии, и есть мистика.