— У единственного ребёнка в обеспеченной семье всегда есть всё, что ему нужно. Зачастую, такой ребёнок вырастает максимально наглым и избалованным. Однако вам, каким-то чудом удалось воспитать в Марии полное отсутствие любопытства к противоположному полу, кроме того самого. Принца… Жениха… Называйте, как хотите. Мария чётко знает, чего хочет. И да — во мне чудом уместились именно те черты характера, которые её так сильно влекут. И вы так фальшиво упоминали о выгоде… Словно, так надо. Словно вы… просто хотели запудрить мне мозги. И у вас почти получилось. Однако за весь наш разговор вы ни разу не спросили о моём положении в Доме Демидовых. А вам, если уж на то пошло, должно быть известно, что я — омский сирота, которого чудом спас Анатолий Аркадьевич — мой старший брат. Вы сейчас рассказывали именно об аспектах своей семьи. Сколько ваш Дом зарабатывает. Сколько у вас предприятий. И, куда ваше производство пойдёт в перспективе. Вы рассказывали о своей семье. О том, какая Мария хорошая и ответственная девушка, в чём я, в принципе, и без того успел убедиться самостоятельно. Единственное, что вы спросили лично у меня — кем я себя вижу через десять лет, и что я чувствую по отношению к Марии. Поверьте мне — ни один дворянин не стал бы спрашивать подобных вещей. В первую очередь, вы спросили бы — сколько приносит мой парк. Когда я закончу строительство цеха и запущу конвейер. Чем планирую заниматься дальше. И, каков мой процент в завещании.
— Мы можем себе позволить не уточнять, сколько зарабатывает потенциальный муж дочери. При желании, вам даже не нужно будет работать! — фыркнул Глава Дома: — Машуне уже скоро двадцать один год. Это — имперское совершеннолетие. Пора бы уже задуматься о будущем!
— Неужели? — злорадно усмехнулся я: — Вы так дотошно спрашиваете, потому что у вас есть выбор.
— Не понимаю, о чём ты! — прорычал Глеб Егорович, и от злости его глаза чуть не вылезли из орбит.
— Ну, и кто он? — надменно спросил я.
— А вот это уже совсем не твоё дело, понял? — запротестовал Глава Дома.
— Тише, дорогой. Нас раскрыли. — с грустью вздохнула Олимпия: — И нужно уметь принимать поражение. А вот Господин Демидов — хорош. Ловко всё подметил.
— Так, я достоин узнать ответ, или нет? — настоял я.
— Тут… Сложное дело. — Госпожа Слуцкая задумчиво посмотрела на своего супруга.
— Можно… я скажу? — виновато спросила Машуня.
— Можно. — согласился я.
— На самом деле — мои родители очень дружны с Домом Волковых… И, когда-то давно, когда я была совсем маленькой… мы часто ездили к ним в Пермь. Я играла с их страшим сыном — Витей… Он старше меня на два с половиной года. И наши родители заключили договор, что когда я достигну имперского совершеннолетия, то есть — двадцать одного года, то тут же обручусь с Витей Волковым… Но при условии, что мы оба будем свободными.
— Какой банальный и одновременно — слегка неожиданный штамп. — усмехнулся я и откинулся на спинку дивана: — Нет, я правда… обескуражен!
— Понимаешь… Когда Вите исполнилось десять лет — его отправили в кадетский корпус. И мы больше не виделись. Да и не общались толком. У него своя жизнь, а у меня — своя. Но Волковы… Им уж очень хочется сблизиться и сделать экономический союз. Оксана у них бунтарь, и родителей особо не слушает. Поэтому на неё надежды нет. А Витя… Он…
— Покладистый и домашний мальчик. — закончила за дочь Олимпия: — Он выполняет всё, что говорят родители. Такой уж он у них.
— Можно подумать, нам будет плохо от союза с Волковыми? — хмыкнул Глеб Егорович: — Сыч уже давно говорит, что готов поделиться производственными мощностями в Перми! Для нас это — весьма лакомый кусочек.
— А, почему вы не можете просто договориться? — удивился я: — Вы же — друзья.
— Неуч. — вздохнул Глава Дома: — Если бы всё было так просто — я бы уже давно захватил треть производственных предприятий Перми. Не бойся — к Демидовым эта отрасль не относиться. Но проблема заключается в том, что, как только мы начнём передавать друг другу собственность и сырьё в обход налогов — это заметит императорская антимонопольная служба! Впаяют таких штрафов, что мы потом в одних носках останемся… Да и наш титул будет под угрозой. И я ещё молчу про то, что, когда меня не станет — все эти пермские предприятия могут достаться Императору. Он своей выгоды не упустит. А если Машуня выйдет замуж за Витяя, то мы тут же всё оформим, как приданное! Машуня будет директором предприятий, а Витяй — хозяином земли, которую сдадут для нас в аренду. Не прикопаешься! А годик-то последний — уже на исходе… И, если Машуня никого себе не найдёт — спровадим к Витяю. Нам-то с Олей, как-то не к спеху свадьба дочки. Однако Волковы так просто от нас не отстанут. Будут тыкать договором… Что написано пером — не вырубишь топором. В детстве… они казались мне такими дружными…
— Это жестоко. — возразил я.
— Тхе… — Глеб Егорович лишь усмехнулся: — Вот, ты, как будто с неба упал, ей богу!
Вообще-то, так оно и есть.