Князь

– Это у кого как, – отозвался второй дозорный. – Иной раз и вправду ходишь, ходишь, а сна нет и нет. А потом не встать никак. И не хочется.

Зверев тихо ушел в темноту двора. Варвары нигде видно не было. Судя по всему, первое свидание окончилось. И непонятно, плохим оно оказалось или удачным. С одной стороны, монах настроение испоганил напрочь. С другой – на губах все еще оставался медовый вкус первого поцелуя. С этим приятным ощущением новик и отправился спать.

Как обычно после праздника, поутру в усадьбе было довольно тихо. Не дожидаясь, пока кто-нибудь придет его будить, Андрей поднялся, не спеша оделся. Раньше примерно в это время Варя приходила, чтобы навести в светелке порядок, прибрать постель. Но сегодня она не торопилась.

– А может, и вовсе решила с кем-нибудь местом поменяться, – сказал он сам себе.

Зверев раскрыл сундук, что стоял под окном, и достал добротную дедовскую кольчугу. Она была чуть не втрое тяжелее байданы – но зато после нее в новой броне чувствуешь себя легким, словно воздушный шарик. Лучше пораньше устать на тренировке, чем первым вымотаться в бою. Дальше все, как всегда – кистень в рукав, саблю на пояс, бердыш за спину.

Новик спустился вниз. Проходя мимо колодца, хлопнул по плечу опухшего от пива конюха, который устало черпал в корыто воду:

– Коня мне оседлай, сейчас вернусь.

Взяв у сарая десяток поленьев, он вышел за ворота, расставил их там, поместив некоторые одно на другое, на макушке сложил шишки – излюбленную свою мишень. И началось его обычное мирное утро. Сперва кистенем по шишкам – спереди, сзади, с разворотом, слева, справа, верхние, нижние. Наупражняв руку кистенем, Андрей взялся за бердыш, потом за саблю, напоследок немного поиграл ножами. Битва – это не спортивное соревнование, никто в сече твоего разряда и классности спрашивать не станет, с равным противником не сведет. Война всем по умолчанию высшее мастерство присваивает. Не дотягиваешь – враз получишь удаление до новой реинкарнации. Потому-то и не жалел Зверев своего утра на полноценную физзарядку, и только часа через два он обычно возвращался в усадьбу, к завтраку.

Увы, в доме по-прежнему царил мертвый сезон. Новик сбегал к себе, переоделся. Затем заглянул в трапезную. Здесь еще посапывали довольные собой победители – кто на скамьях, кто на полу, кто и носом в стол, крепко сжимая опустевший кубок. Хозяин с боярыней сюда, видно, еще не заглядывали. Андрей наскоро перекусил двумя пряженцами с вязигой, запил холодным и ядреным от хрена квасом, сбежал во двор, прямо с крыльца снова запрыгнул в седло и вылетел за ворота. Чуть придержав коня, оглянулся:

– Эй, кто там в страже сегодня? Батюшке передайте, на охоту я поскакал. Может, повезет, косого кистенем собью!

Не дожидаясь ответа, он пнул пятками коня и послал его знакомой тропой в сторону Козютина мха. Пару верст до Большого Удрая, вброд через реку, потом тропой через колышущуюся под копытами вязь до зарослей ежевики, после влево через просвет в кустарнике, а там уж совсем недалеко и до заросшего дубами пологого холма.

Перед входом в пещеру стояла оседланная лошадка, а потому новик повернул влево, объехал густой малинник и привязал коня там, подальше от посторонних глаз. Сам же вернулся и осторожно вошел в пещеру, прислушиваясь к глухим от многократного отражения голосам.

– Гляди, милая, коли напраслину на нее наводишь, то на тебе весь грех останется, тебе пред богами отвечать придется, тебя невинная душа на Калиновом мосту встретит… – торжественно вещал Лютобор.

– Она, она, разлучница проклятая, – ответил волхву плаксивый бабий голосок. – Точно знаю, на кровь она мужа моего приворожила. Воду ему в поле носила, змея подколодная, тогда приворот и навела. Вроде как заботилась, а сама все в амбар наш заглядывала да в овин бросала что-то.

– Коли так, милая, вот что я тебе скажу. Ступай, проследи за разлучницей. Увидишь, где она на землю встанет – ты след-то тот опосля собери да мне принеси. Я ужо через след этот бабу и высушу. Но твоим словом высушу, тебе ответ держать придется!

– Сделаю, отец родной, все сделаю…

Андрей понял, что посетительница сейчас откланяется, а потому вышел, спрятался за густым зеленым кустарником и, лишь когда услышал удаляющийся стук копыт, снова ступил в пещеру.

– Здрав будь, мудрый волхв Лютобор, да сохранится в веках твое имя! – торжественно поздоровался Зверев, спускаясь по выкопанным вдоль стены ступенькам. – Разве не грешно так поступать? Как я понял, ты через след некую невинную душу извести собрался?

– Опять бабы дурные мужика не поделили. – Старик одернул опоясанную кушаком, новенькую полотняную рубаху с вышитым воротом. – Не изведешь – так детей малых сиротами при живом отце оставишь. А что хуже? Рази угадаешь.

– Ты, смотрю, в обновке, Лютобор? Никак, очередной боярыне смог приворот на князя знатного сотворить?

– За что меня одежей отдарили, ты дома узнаешь, – погладил морщинистое, «босое» лицо старик. – А по тебе, я за сто лет и рубахи новой надеть не могу?

– Только скажи, и я притащу тебе десять меховых плащей, мудрый Лютобор, – предложил Зверев.