Клубок со змеями

«И, правда, с чего вдруг они должны обращать на меня внимание? У них своих дел хватает. Вон, глянь, коренастый торговец едет на двухколесной телеге и везет рыбу на местный рынок. Его не заботит моя судьба. Для него главное продать улов подороже, да чтобы осел тащил повозку быстрее. Или вот молодая женщина, напротив, через дорогу, вывешивает сушиться на веревке выстиранное белье. Обнаженная по пояс, она аккуратно прикрепляет белоснежные простыни, которые приятно хлопают на слабом ветру. Никому до меня нет дела… все потому, что кандалы на мне, а не на них!».

Про себя досадно хмыкнув, я тряхнул головой и постарался сосредоточиться на более важных вещах. Например, попытаться обдумать то, что со мной произошло. Однако палящее солнце, жажда и тошнота не давали хорошенько обмозговать эту передрягу, наполняя разум легким подобием тумана.

«В тюрьме порассуждаю. Говорят, там время течет медленно. Вот и поглядим, так ли это на самом деле. А еще в ней должно быть не так жарко».

Бряцание металлических цепей вернуло в реальность. Оба стражника, Этеру и Тиридат, шли впереди. Первый держал в левой руке два конца цепей, тянувшихся к кандалам. Они сковывали мои кисти и ступни. В правой руке стражник нес копье, которое он обещал «засадить мне в задницу, если цепи натянутся слишком сильно». И тон произнесенных слов не давал усомниться, что воин непременно воплотит угрозу в жизнь, дай только повод. Щит Этеру вынужден был оставить возле хижины корзинщика, предварительно выслушав от командира наставление о необходимости вернуться за ним позже и не разбрасываться казенным имуществом. Тиридат шел налегке, если не считать короткого меча у пояса. Про себя я подметил, что тот имеет обычную деревянную рукоять. Даже кожаной обшивки нет.

«Видимо, у Тиридата не, такое уж, и большое жалование, раз не в состоянии позволить себе клинок подороже. Да и какая, к шакалам, разница, что за жалование он получает? Может, меня еще интересует, какой дом за службу он приобрел, да со сколькими рабынями развлекается по ночам?».

Тем временем мы уже приблизились ко входу в город. Массивные, обитые бронзой, ворота величественно возвышались над нами и слегка поблескивали в свете солнца. По обе стороны, с севера на юг, тянулась не менее величественная толстая стена из необожженного кирпича, увенчанная башнями. Говорят, она неприступна. И вот так, стоя прямо под ней, поневоле согласишься с теми, кто ее таковой считает.

«С ее вершины наверняка открывается великолепный вид на город и окрестности! Хотя, с крыши Этеменанки[1] он явно еще более захватывающий».

Засмотревшись на стены, я не заметил, как цепи начали натягиваться и поспешил ускорить ход.

Спустя минуту мы уже продвигались по деревянному мосту, перекинутому через широкий ров, дно которого было выложено обожженным кирпичом и битумом[2]. Сам ров наполняла вода из Евфрата. Чистое синее небо отражалось от ее поверхности, покрытой слабой рябью.

Возле ворот расположились несколько караульных. Один стоял с сонным видом, опершись на копье, а двое других играли в кости на траве. Подолы их стеганых коричневых рубах вяло развевались на ветру. Завидев нашу «процессию», игроки резко поднялись на ноги.

Один из них, невысокий, тощий, с хитрым лицом, обратился к моим конвоирам:

— Доброго дня вам, Этеру и Тиридат!

— И тебе доброго дня, Шадрах, — ответил Тиридат.

Этеру лишь угрюмо кивнул.

— Кого это вы ведете?

— Государственного преступника, — хмыкнул Этеру.

Сон третьего стражника как рукой сняло. Он с нескрываемым любопытством посмотрел на меня. Игроки, видимо, испытывали замешательство.

— Этот грязный оборванец — государственный преступник? — изумленно переспросил Шадрах.

— Ну да, — пожал плечами Этеру.

Тиридат кивнул, подтверждая слова товарища.

— Т-а-а-а-к, — протянул Шадрах, почесывая затылок. — А что же он такого натворил?

— Убил корзинщика.