Клуб неисправимых оптимистов

У больницы Тарновского была дурная слава. В венерологическом отделении принудительно лечили проституток, по ночам милиция доставляла сюда бездомных, впавших в детство стариков и пьяниц, подобранных на ленинградских улицах, а в огромном морге по пять-шесть месяцев лежали невостребованные покойники. Деревянные корпуса были построены в тридцатые годы, в палатах гуляли сквозняки, температура не поднималась выше пятнадцати градусов. О больнице рассказывали всякие ужасы, но смертность здесь была не выше, чем в остальных больницах города. На территории находился один новый корпус, прозванный в народе Дворцом: трехэтажное бетонное здание с решетками на окнах внешне очень напоминало тюрьму. Здесь в отдельных палатах с центральным отоплением лежали высокопоставленные сановники и их родственники. Еду для «знатных» пациентов готовили на отдельной кухне. Врачи, обслуживавшие партийных функционеров, имели немалые преимущества перед коллегами, в том числе всегда ели досыта. Закончив институт, Игорь Маркиш решил учиться дальше, чтобы стать кардиологом. Война нарушила эти планы, но специалистов не хватало, и его приписали к Дворцу.

* * *

Арест профессора Этингера[198] потряс коллектив больницы. Четыре сотрудника МВД в форме арестовали его у дверей операционной и увезли, не позволив переодеться. Семья уже неделю не имела о нем никаких известий. Главврач больницы Лариса Горликова позвонила в министерство и получила худший из всех возможных ответов:

— Яков Этингер за нами не числится.

Несколько врачей обратились за помощью к секретарю райкома партии, которого профессор вытащил с того света после острого инфаркта. Они были потрясены, услышав, что «гражданин Этингер арестован по обвинению в многочисленных убийствах больных». Коллеги профессора клялись, что все смерти были естественными, некоторые случились три, а то и четыре года назад, но из Якова Этингера уже выбили признание, а дело передали прокурору. «Правда» опубликовала статью о разоблаченном заговоре «врачей-убийц». Были арестованы десятки врачей-евреев. Их обвинили в убийстве многих руководителей партии и подготовке покушения на товарища Сталина. Готовился большой процесс. В «Правде» появились возмущенные отклики зарубежных политиков и деятелей мирового коммунистического движения, горячо одобривших арест «банды сионистских преступников».

Игорь пил чай в ординаторской, когда его позвали к телефону, сказав, что звонит женщина и дело срочное. Он спустился на первый этаж и взял трубку:

— Слушаю вас.

— Вы Игорь Маркиш? — Голос в трубке был гнусавым, высоким и звучал неразборчиво.

— Что вам нужно? Кто вы?

— Хочу предупредить, что вы будете арестованы.

— О чем вы?

— Завтра. Прямо в больнице.

— За что?

— Вы врач, еврей и коллега профессора Этингера.

— Я ни в чем не виноват.

— Другие тоже. Но их арестовали. Их осудят и расстреляют. А тех, кому повезет меньше, сошлют в Сибирь.

— Почему вы решили меня предупредить?

— Это не важно. У вас есть время, но очень немного. Будьте осторожны. Уходите через Ладожское озеро.

— Я не могу бросить жену и детей.

— Чем им поможет ваш расстрел?

— Кто вы?

— Не имеет значения.

— Почему я должен вам верить?

— МВД для ареста не нужны ни уловки, ни предлоги. Если останетесь, совершите самую большую ошибку в вашей жизни! Подумайте о близких!

В трубке раздались короткие гудки. Игорь изменился в лице, его била дрожь.

— Что-то случилось, доктор Маркиш? — встревожилась медсестра. — Я могу что-нибудь для вас сделать?

— Меня собираются арестовать.

Игорь рухнул на стул и обхватил голову руками.

* * *

Саша стоял в кабине телефона-автомата на Витебском вокзале. Он опустил левую руку, которой зажимал нос, вынул изо рта ложечку, размотал шарф, прикрывавший трубку, и повесил ее на рычаг. Глубоко вздохнув, задумался, вытащил из кармана носовой платок, еще раз протер трубку и вышел из кабины. Саша ненавидел стиль ар-нуво с завитками волют, вычурными позолоченными люстрами и фресками в холодных тонах. Он притворился, что любуется пышным декором вестибюля, витражной аркой фасада и металлическим куполом с ребрами в стиле Эйфелевой башни, но ничего подозрительного не заметил.

В этот самый момент Игорь вышел из больничного корпуса. Непогода усилилась, начался сильный снегопад. Игорь был в одном халате, но не замечал холода. Он пересек двор и вошел в здание родильного отделения, где работала акушеркой его жена Надежда. Она принимала роды, и Игорю пришлось час ждать у двери. Он лихорадочно размышлял, пытаясь решить, что делать дальше.

— Какой ты бледный, Игорь! Плохо себя чувствуешь?

— Мне нужно с тобой поговорить.

Игорь потянул жену к выходу, они укрылись под козырьком, и он рассказал ей о телефонном звонке.

— Думаешь, это серьезно?

— А ты как думаешь? Полагаешь, кто-то мог вот так пошутить?

— Я в растерянности… Ты не узнал голос?

— Я даже не уверен, мужчина звонил или женщина. Возможно, это был благодарный пациент.

— Что собираешься делать?

— Если останусь, меня арестуют. Нужно бежать!

— Я уйду с тобой, Игорь.

— А как же дети?

— Бабушка о них позаботится.