Клуб неисправимых оптимистов

Вернувшись из Лондона, он попросил отпуск и четыре дня пил не просыхая, пытаясь заглушить водкой удушающую вонь. У него кончилось эвкалиптовое масло, и взять его было негде. Дмитрий Ровин исчез, и никто не знал куда. Выпив залпом полбутылки, Леонид начинал дышать, водка на несколько минут заглушала запах разложения, но он неизменно возвращался, смутный и неистребимый. Леонид принимал ледяной душ, до красноты растирал кожу щеткой с хозяйственным мылом и прибегал к единственному действенному лекарству. Намочив водкой платок, прикладывал его к носу, дышал, пока не начинала кружиться голова, падал на кровать и засыпал тяжелым сном при открытых окнах, пока зловоние не возвращало его на голгофу.

На пятый день, утром, стук в дверь вырвал его из кошмара. Он с трудом поднялся, накинул халат и открыл. На пороге стояла женщина лет шестидесяти в черном платке на седых волосах. Это была Ирина Ивановна Ровина. Леонид пригласил мать Дмитрия в комнату, она вошла и, как воспитанный человек, сделала вид, что не замечает запаха перегара.

— Мне необходима ваша помощь, Леонид Михайлович.

Он был потрясен известием об аресте друга. Милиционеры забрали его прямо из военного госпиталя, и Ирина Ивановна девятнадцать дней не имела о сыне никаких известий. Потом она узнала, что его держат в «Крестах», целый день простояла у ворот, и в конце концов ей сообщили, что майора Ровина обвиняют по пятьдесят восьмой статье. Все попытки узнать больше натолкнулись на стену молчания. Задавать вопросы было очень рискованно: коллеги Дмитрия не хотели вмешиваться, чтобы не попасть под подозрение. Начальник госпиталя свято верил партии и правительству и считал СССР самой справедливой страной в мире. Раз доктора Ровина подозревают в предательстве и контрреволюционной деятельности, значит он виновен. Мать Дмитрия стучалась во множество дверей, сотни раз рассказывала свою историю, но стоило ей произнести слова «пятьдесят восьмая статья», и собеседники торопились закончить разговор и отослать ее в другой кабинет.

— Дмитрий называл вас своим лучшим другом, говорил, что вы герой, что награду вам вручал сам товарищ Сталин. Помогите, умоляю! Мне не нужны поблажки. Я хочу знать, в чем обвиняют Дмитрия. Если он совершил ошибку, пусть заплатит. Но я уверена, что мой сын ни в чем не виноват, он не предатель.

— Я потрясен, как и вы, Ирина Ивановна. Во время войны Дмитрий вел себя безупречно, получил орден Красного Знамени. Эту награду просто так никому не давали. Не понимаю, как его могли обвинить в предательстве. Ваш сын лечит людей, он беззаветно любит свое дело. Дмитрий — талантливейший врач. Я не знаю, где бы я был без него. Я завтра же попробую узнать, в чем дело, а если не получу ответа, отправлюсь в Москву, в наркомат обороны, обращусь к товарищу Сталину. Я этого так не оставлю, верьте мне. Дмитрий мой друг. Я уверен, что произошла ошибка.

Прежде чем Леонид успел среагировать, Ирина упала на колени и начала целовать ему руку. Леонид помог рыдающей женщине подняться, обнял ее, прижал к груди:

— Дмитрия скоро освободят, обещаю вам, Ирина Ивановна.

* * *

Мужчины не плачут. Герои тем более. Леонид сидел на гранитном парапете и плакал, не утирая слез. Прохожие с удивлением смотрели на красавца-орденоносца, но Леонид не обращал на них внимания. Он думал о Милене. Что она делает? Работает или сидит дома? Думает ли она о нем? Разве можно любить кого-то, а потом взять — и бросить? Он принюхался — мерзкий запах исчез, — встал и решительно направился к Дому Советов. За что могли арестовать человека, который всегда верой и правдой служил родине и помогал людям? Леонид вспомнил последнюю встречу с Ровиным, разговор о Милене и похолодел. Что, если Дмитрий его выдаст? Расскажет на допросе о связи друга с француженкой, об их тайных встречах в Лондоне? Что подумают следователи? Его ведь тоже могут заподозрить в предательстве. Боевое прошлое и медали ничего не изменят. Арестовывали и расстреливали и более заслуженных людей. Нет, Ровин его не предаст. Трусы не медлят, они сдают всех и вся сразу после ареста. Как только он вернется в Москву, его возьмут. Леонид — отличная разменная фигура, кто же откажется обменять мелкую рыбешку на крупную? Возможно, эта мысль не приходила Ровину в голову, но что, если, сидя в одиночке в «Крестах», Дмитрий решит предать друга, чтобы выйти на свободу? Кто может гарантировать, что он устоит, ведь цена вопроса — жизнь? Ровин много знает о связях Леонида. Чем дольше он будет сидеть, тем отчаянней станет злиться на друга, не протянувшего ему руку помощи в трудную минуту. Доктор сочтет Леонида трусом и все расскажет. А что бы он сам сделал на месте Дмитрия? Поступился принципами, надеясь вырваться из лап МГБ или МВД? «Я бы не колебался», — сказал себе Леонид и пошел прочь. Очень может быть, что Ровин действительно совершил преступление. Людей без оснований не арестовывают. Никто ему не поможет. «Вмешавшись, я скомпрометирую себя. Если даже он пока меня не предал, рано или поздно сделает это», — думал Леонид.