— Ничего. — Фрост завел машину и отъехал от края тротуара. — Их брак — не твое это дело.
— Придется ехать домой, смотреть ей в глаза. И видеть там боль. Вот почему это очень даже мое дело.
— Тогда будь хорошей дочерью, — посоветовал он. — Пусть она поплачется тебе в жилетку. Сейчас ей это необходимо.
Что я скажу маме?
Припарковавшись рядом с домом, Джейн какое-то время сидела в машине и с ужасом размышляла о том, что будет дальше. Может, не говорить ей о том, что случилось сегодня? Ведь Анжела и так знает, что отец встречается с Золотой Ретривершей. Так зачем бередить ее рану? Зачем унижать еще больше?
«Будь я на ее месте, мне бы хотелось знать все. И очень бы не хотелось, чтобы родная дочь от меня что-то скрывала, как бы больно это ни было».
Джейн вышла из машины, все еще раздумывая, что же сказать матери, хотя понимала: на что бы она ни решилась, вечер все равно будет испорчен, и вряд ли какое-нибудь слово или дело способно облегчить мамины страдания. Будь хорошей дочерью, как сказал Фрост, пусть она поплачется тебе в жилетку. Ну что ж, это вполне в ее силах.
Поднимаясь по лестнице на третий этаж, она чувствовала, что с каждой ступенькой ей становится все тяжелей идти, и мысленно проклинала мисс Сэнди Хаффингтон, перевернувшую всю их жизнь вверх дном. «Уж теперь-то я не спущу с тебя глаз. Попробуй только перейти дорогу в неположенном месте, я буду тут как тут. Не заплатишь штраф за нарушение правил стоянки? Что ж, пеняй на себя. Если мама не может дать сдачи, уж я-то, черт возьми, могу». Она вставила ключ в замок свой квартиры и вдруг оторопела, прислушавшись к доносившемуся из-за двери голосу матери. К ее смеху.
«Мама?»
Открыв дверь, она учуяла запах корицы и ванили. И тут услышала другой смех, до боли знакомый. Мужской. Она прошла на кухню — и увидела отставного детектива Винса Корсака: тот сидел за столом с чашкой кофе в руке. Перед ним стояла огромная тарелка с сахарным печеньем.
— Привет, — сказал Винс, поднимая чашку в знак приветствия.
Сидевшая рядом с ним на детском стульчике малютка Реджина тоже вскинула свою крохотную ручонку, как будто решила передразнить взрослого.
— Гм… а ты что тут делаешь?
— Джени! — проворчала Анжела, доставая из духовки противень со свежей выпечкой и водружая его остывать на плиту. — Ну как ты разговариваешь с Винсом!
«С Винсом? Она называет его Винсом?»
— Он позвонил, чтобы позвать вас с Габриэлем на вечеринку, — пояснила Анжела.
— И вас тоже, госпожа Риццоли, — уточнил Корсак, подмигнув Анжеле. — Чем больше цыпочек, тем лучше!
Анжела так и вспыхнула — но не от жара духовки.
— Держу пари, он учуял запах печенья по телефону, — сказала Джейн.
— Я тут как раз пекла печенье и говорю ему: если поторопишься, глядишь, и тебе перепадет.
— Да чтобы я отказался от такого предложения! — рассмеялся Корсак. — Эй, а здорово, когда мама живет с тобой, верно говорю?
Джейн посмотрела на его обсыпанную крошками мятую рубашку.
— Вижу, ты завязал с диетой.
— А ты, я вижу, в хорошем настроении. — Корсак отпил кофе и утер рот пухлой рукой. — Слыхал, что у тебя чертовски таинственное дело. — Он смолк и взглянул на Анжелу. — Извините за выражение, госпожа Риццоли.
— Да говорите что хотите, — ответила Анжела. — Чувствуйте себя как дома.
«Только, пожалуйста, не потакай ему!»
— Какой-то там сатанинский культ, — продолжал Корсак.
— И это ты слышал?
— Уйти в отставку не значит стать глухим.
Или немым. Пусть Корсак порядком раздражал ее своими грубыми шуточками и неопрятным видом, он был одним из самых сметливых следователей из тех, кого она знала. Несмотря на то, что в прошлом году ему пришлось выйти в отставку из-за сердечного приступа, он так и не смог насовсем расстаться с работой. Вечерами по выходным она и сейчас частенько заставала его в баре Дойла, излюбленной забегаловке бостонских полицейских, за разговорами о последних полицейских делах. Даже в отставке Винсу Корсаку суждено умереть полицейским.
— А еще что ты слышал? — поинтересовалась Джейн, подсаживаясь к столу.
— Что ваш клиент художник. Оставляет после себя занятные картинки. И обожает… — Корсак запнулся и взглянул на Анжелу, ссыпавшую печенье с противня. — …фигурную резьбу. Я близок к истине?
— Даже слишком.
Высыпав остатки печенья в пакет с застежкой-молнией, Анжела закрыла его. И театральным жестом водрузила перед Корсаком. Джейн никак не ожидала, вернувшись домой, застать Анжелу в таком расположении духа. Ее мать хлопотала на кухне, собирая сковородки и миски, а потом мыла их в мыльной воде. Анжела совсем не выглядела несчастной, покинутой или подавленной: она словно сбросила десяток лет. «Неужели так бывает, когда тебе изменяет муж?»
— Расскажи Джейн про свою вечеринку, — попросила Анжела, подливая Корсаку кофе.