Клуб Мефисто

Вслед за тем в порыве расточительности она позволила себе отведать большущую порцию спагетти «Болонья» – первое горячее блюдо за последние два дня. Соус был так себе, макароны – какие-то водянистые, переваренные. Но она проглотила эту кучу за милую душу, подобрав ломтиком черствого хлеба все мясо до последнего кусочка. Насытившись вдосталь и ощутив, как ей на плечи тяжким бременем опустилась жара, она, засыпая на ходу, отправилась на поиски гостиницы. И нашла – в одном из грязных переулков. У парадного входа собаки оставили свои вонючие «сувениры». Из окон свисало белье, а над мусорным баком, переполненным отходами и битым стеклом, жужжал несметный рой мух.

Блеск!

Окна в номере, который она сняла, выходили в тенистый внутренний дворик. Раздеваясь у окна, она наблюдала за тощей кошкой, сцапавшей что-то совсем крошечное, но разглядеть, что именно, Лили не смогла. Может, кусок веревки? Или незадачливую мышь?

Раздевшись до нижнего белья, она легла на бугорчатую кровать и стала прислушиваться к дребезжанию висевших за окнами, со стороны двора, кондиционеров, к звукам клаксонов и рокоту автобусов Вечного города. «В городе с четырехмиллионным населением легко затеряться, хотя бы на какое-то время, – подумала она. – Так просто меня здесь не найти».

Даже самому дьяволу.

15

Дом Эдвины Фелуэй располагался на окраине Ньютона. Он стоял у кромки заснеженных полей для гольфа, принадлежавших Брэбернскому загородному клубу, и его окна выходили на восточный рукав Чизкейк-Брука, напоминавший в это время года сверкающую обледенелую ленту. Несмотря на то что он не был самым большим домом в районе величественных особняков, выглядел он довольно изысканно и оригинально, чем и отличался от большинства других местных роскошных строений. Стены его были увиты толстыми стеблями глицинии, вцепившимися в дом, точно пораженные артритом длинные корявые пальцы; они словно бы ждали весны, когда солнце живительным теплом отогреет их узловатые суставы и они снова расцветут пышным цветом. Один из фронтонов был украшен широким округлым витражом, напоминавшим огромный разноцветный глаз. По краям остроконечной шиферной крыши неровными зубьями сверкали сосульки. Во дворе возвышались скульптуры с горделиво воздетыми обледенелыми головами, как будто очнувшиеся посреди зимней спячки и вознесшиеся над снежной пеленой: крылатая фея, словно на лету превратившаяся в ледышку; дракон, временно неспособный дышать пламенем; стройная дева с венчиком на челе, больше похожим на припорошенную снегом ледяную корону.

– На сколько же это потянет? – спросила Джейн, глядя на дом из окна машины. – Миллиона на два? На два с половиной?

– В этой местности, у самого поля для гольфа? Думаю, скорее, четыре, – ответил Барри Фрост.

– За этот чудной старый дом?

– По-моему, не такой уж и старый.

– Ну, тогда, значит, кто-то здорово постарался его состарить.

– Дом с изюминкой. Я бы так сказал.

– Точно. Домик семи гномов.

Джейн вырулила на подъездную аллею и припарковалась рядом с грузовичком. Когда они вышли из машины на обильно посыпанную песком булыжную мостовую, Джейн заметила на приборном щитке грузовичка табличку «Инвалид». И, заглянув внутрь через заднее стекло, увидела подъемное устройство для инвалидной коляски.

– Ау! Вы следователи? – окликнул их чей-то громкий голос.

Женщина, стоявшая на крыльце и махавшая им рукой, выглядела вполне здоровой.

– Осторожней – мостовая скользкая. Аллею я стараюсь регулярно посыпать песком – для гостей, но практичная обувь здесь незаменима.

Эпитет «практичная», заметила Джейн, поднявшись по ступенькам и пожимая женщине руку, как нельзя лучше подходил к одежде Эдвины Фелуэй. На ней была мешковатая твидовая куртка и шерстяные брюки, заправленные в высокие резиновые сапоги, – словом, полный наряд какой-нибудь английской селянки. Впрочем, ей явно нравилось изображать из себя таковую, о чем можно было судить не только по зеленым непромокаемым сапогам, но и по характерному выговору. Ей уже наверняка было шестьдесят, но выглядела она крепкой и стройной, как дерево; у нее было миловидное лицо, раскрасневшееся на морозе, и широкие, как у мужчины, плечи. Седые волосы, аккуратно подстриженные «под пажа», спереди скреплены черепаховой заколкой-пряжкой, поэтому ее скуластое лицо целиком открыто, как и ярко-синие глаза. Косметика была ей ни к чему: она и без того выглядела очень эффектно.

– Я поставила чайник, – сообщила Эдвина, приглашая обоих детективов в дом. – На тот случай, если вам вдруг захочется чаю. – Она закрыла за ними дверь, сняла сапоги и сунула ноги в носках в поношенные тапочки. Тут откуда-то сверху послышался собачий лай. Собаки, судя по тембру, были большие. – О, я закрыла их в спальне. Они не больно жалуют посторонних. И к тому же довольно-таки злые.

– Нам тоже нужно разуться? – осведомился Фрост.

– Господи, и думать забудьте. Собаки вечно снуют туда-сюда, вон сколько песка понанесли. Так что за пол я не беспокоюсь. Давайте-ка сюда ваши куртки.